И правда, 72 процента россиян, согласно опросам «Левада-центра»,– за. Хотим есть как в детстве, будто и не было очередей и дефицита. Как тут не вспомнить: записной патриот, депутат Госдумы и лидер партии «Родина» Алексей Журавлев еще в феврале этого года провидчески сформулировал «Огоньку» суть нового консервативного пищеварения: «У нашей великой страны не те задачи, которые есть у Европы: мы существуем не для того, чтобы у всех было хорошо с колбасой и йогуртом. Нет, у нас более широкая миссия».
Впрочем, теперь, когда «широкая миссия» пала на торговлю едой и имеет шанс перекинуться куда угодно – хоть на автомобили, хоть на ширпотреб,– будущее российского потребителя оказалось куда более непредсказуемым, чем в условиях непрозрачного рынка с запутанными логистическими цепочками.
Богатеть в себя
– Есть такие партии в шахматах – гамбиты, когда для достижения какой-либо цели одна из сторон последовательно жертвует противнику несколько фигур,– рассказывает Валерий Миронов, замдиректора Института «Центр развития» НИУ ВШЭ.– Я очень надеюсь, что наше правительство играет именно в такую игру, а не просто совершает промахи. Первой жертвой стала банковская система, пострадавшая от западных санкций, второй – продовольственный рынок, пострадавший от наших. Выигрышем, как ожидается, должен быть подъем отечественного сельского хозяйства.
Конечно, все экономисты сходятся во мнении, что протекционизм как долгосрочная стратегия плох и опасен, но на «детских» секторах экономики – чтобы их разово и быстро поднять – иногда сказывается очень хорошо. Сельское хозяйство у нас до сих пор ходит в детях, невзирая на тот факт, что экспортная выручка в этой отрасли уже превзошла выручку от экспорта вооружений. Логично с него и начать. Более того, помощь сельхозпроизводителям в каком-то смысле была запрограммирована третьим пакетом санкций от Европы и США: Россельхозбанк лишился «длинных денег» и вряд ли сможет финансово поддержать конкурентоспособность своих фермеров и агрохолдингов. Нефинансовые инструменты оказались кстати.
– Далеко не факт, что для наращивания не потребуется увеличить государственную поддержку сверх планируемого,– считает Наталья Шагайда, директор Центра агропродовольственной политики РАНХиГС.– Прирост молока в прошлом году у нас, например, был только в крестьянских фермерских хозяйствах – на 5 процентов. Ориентация на стимулирование сверхкрупного производства за счет государственных субсидий приведет, безусловно, к росту производства в краткосрочной перспективе, но какой ценой для потребителя? Если цена мяса бройлеров, яйца в России близка к европейской, зерна – часто ниже, то свинины, например, выше. Представители крупного мясного бизнеса доказывают, что не могут по объективным причинам производить продукцию в России дешевле. Однако ни одной официальной цифры, чтобы сделать сейчас анализ их эффективности, в открытом доступе нет. Минсельхоз РФ все данные о себестоимости, выручке выпускает под грифом «для служебного пользования». Просто возврат в 70-80-е!
Впрочем, у экспертов нет уверенности в том, что какая-либо взвешенная идея о развитии сельского хозяйства вообще существует в правительственных кругах. Доклад Центра агропродовольственной политики РАНХиГС «Продовольственная безопасность в России: мониторинг, тенденции и угрозы», о котором «Огонек» писал еще в апреле (N 16), правительство, например, затребовало только сейчас. А губернаторы на местах пропагандируют идеи натурального хозяйства: глава Чечни Рамзан Кадыров и глава Астраханской области Александр Жилкин постят в социальных сетях фотографии своих огородов, погребов и заготовок, напутствуя, «чтобы все с огорода».
Призрачный контроль
С иностранными производителями еды разобраться тоже не так просто, как хотелось бы. Институт «Центр развития» НИУ ВШЭ уже уличил Минсельхоз внедобросовестных «разборках»: накануне введения санкций ведомство отчитывалось в правительстве о доле импортных поставок из «недружественных» стран, оказалось, что кое-где доли существенно снизили. «По говядине наши расчеты дают 41,6 и 3,7 процента (доля всего импорта и доля импорта из стран, попавших под санкции) против 28 и 2,5 процента у Минсельхоза. По молочной продукции – 23 и 9 процентов против 3,8 и 1,3 у Минсельхоза. По половине позиций результаты сильно расходятся»,– подытожили эксперты.
Что же, можно понять: с отчетностью у нас в целом не все хорошо, подправят – не заметим.
– Мы, например, можем только строить догадки, кто, в конечном счете, является собственником крупнейших сельскохозяйственных организаций, сельскохозяйственных угодий,– продолжает Наталья Шагайда.– У нас иностранные компании через цепочку своих организаций контролируют обширные банки земель, реестра нет. В своем исследовании мы, например, отметили, что пять из десяти крупнейших сельскохозяйственных организаций России, в конечном счете, принадлежат иностранным юридическим лицам, зарегистрированным в офшорах (доля акций – от 75 до 99,9 процента). Если политические интересы какого-либо иностранного собственника перевесят экономические – никто не знает, как он поведет себя. Неожиданная ликвидация крупного производителя может пробить «дыру» на продуктовом рынке России.
– Разумеется, такой реэкспорт возможен только при глубокой переработке,– поясняет Александр Кнобель, завлабораторией международной торговли Института экономической политики им. Гайдара.– Например, Белоруссия закупает в Европе мороженый фарш и делает из него колбасы, чтобы продавать нам. Колбаса, естественно, будет белорусской.
– Но это если по закону и все строго соблюдать,– считает Андрей Сизов, исполнительный директор аналитического центра «СовЭкон».– На деле оказывается, что завезенный из Америки товар, только чуть помытый и расфасованный, уже считается белорусским или, скажем, казахским. Мы объявили, что будем увеличивать поставки продовольствия из Казахстана, и это при том что масса экспертов еще раньше говорила: по факту эта продукция казахской не является, на ней просто переклеены ярлыки. Спокойствие России говорит только о том, что борьба с подобным реэкспортом не будет для нас приоритетной задачей: рынок нужно насытить. Если что-то просочится на него не очень честно, пусть просачивается. В позднесоветское время выживали тоже как-то так.
Если верить статистике Белстата, обнародованной на прошлой неделе, уже за пять месяцев текущего года Белоруссия поставила нам лимонов на 1,7 млн долларов, мидий – на 792 тысячи, осьминогов – на 449 тысяч. Можно не сомневаться: новый политический расклад подарит нам новые дивные открытия.
Первая оценка
Пожалуй, единственное, с чем есть определенность, так это с тем, что цены вырастут. По разным оценкам, патриотическое отношение к еде обойдется россиянам в 1-2 лишних процентных пункта инфляции, а по итогам года деньги обесценятся на 7,7-8 процентов.
– Сейчас вместо выработки конструктивного плана действий разворачивается информационная кампания, активно продвигается миф, будто еда, попавшая под запрет,– дорогая и относится к премиум-сегменту,– рассказывает Наталья Шагайда.– Но ведь это может проверить каждый, не прибегая к серьезному экономическому анализу. Посмотрите на сайт магазина эконом-класса: здесь при 82% жирности 175 граммов масла «Рузское» стоит 150 рублей, 200 граммов литовского сыра «Сваля» – 87-101 рубль, а 200 граммов российского «Карата» – 108 рублей. Так можно перебрать линейку всех продуктов. Мне, как потребителю, было бы полезнее услышать, что да, будут временные перебои, да, цены могут вырасти, однако предпринимаются такие-то шаги. Только тяжело слышать, что можно контролировать цены – профессия, видимо, сказывается. Все эти опыты были в недалеком прошлом. И результат понятен.
За результат, впрочем, сегодня мало кто согласится отвечать. С враждебной едой мы разобрались так же, как с либеральной идеей: разочаровались, теперь ищем свое – отечественное, с надеждой на то, что когда-нибудь оно станет и дешевым, и качественным.
На минувшей неделе крупные торговые сети уже начали жаловаться в Минпромторг на поставщиков, отпускающих некоторые виды рыбы, овощей и мяса на 20-30 процентов дороже прежнего. Правительство с безобразиями обещает разобраться, ведомства гарантируют, что будут тщательно мониторить ситуацию. Население в эффективность такого присмотра верит не силь.
Ольга Филина, Журнал «Огонёк»
