Влада, каковы особенности инвестирования в вино?
– Многие зарубежные коллекционеры занимаются винами так же, как предметами искусства. Все известные аукционные дома Christie’s и Sotheby’s имеют в своем составе отдельные департаменты, занимающиеся составлением и подготовкой винных лотов, определением их оригинальности и проводят торги по старинным винам и другим элитным напиткам. В России, к сожалению, этого пока нет.
Помимо винных аукционов существуют специализированные инвестиционные фонды, в которых может принять участие любой желающий…
Но там достаточно высокая планка для вхождения. Так что это удовольствие не для каждого…
– Любой желающий, у кого есть деньги. Да, это не «народные» фонды. В винные инвестиционные фонды минимальный «входной билет» стоит примерно 50 тыс. евро. Но старые вина того стоят. Если проводить параллель с искусством, то старым винам соответствуют старые мастера. На фондовых рынках аналогом являются «голубые фишки» – бумаги Газпрома, Сбербанка, General Motors. Но имеются и молодые вина, уже завоевавшие славу.
Кроме того, есть ряд вин, участвующих в процессе private labeling, который пользуется большим спросом во всем мире. Люди выбирают хорошее вино и ставят на нем свои фамилии. Конечно, на этом никто не зарабатывает – здесь исключительно удовлетворение амбиций. Но в то же время это некий маячок, свидетельствующий о привлекательности продукта и его инвестиционном потенциале. Такие вина имеют оценку по Паркеру не менее 90 баллов.
В России private labeling также пользуется спросом. Лет пять назад по заказу одного из ведущих российских банков нами было предоставлено около 300 бутылок шампанского Salon. Это Cuvée Prestige, стоящее в одном ряду с Krug и Cristal. То есть штучный продукт, который изготавливается далеко не каждый год. На всех заказанных бутылках был изображен логотип банка, а на контрэтикетке написано обращение к человеку, в подарок которому это вино предназначалось. Следует отметить, Salon является редким, нераскрученным брендом, тайной, в которую посвящены только профессионалы.
Вы упомянули Роберта Паркера и его систему оценки элитных вин, являющуюся серьезным маяком для формирования цены, как в моменте, так и на перспективу…
– В рамках своей системы Паркер дает одну важную вещь – потенциал выдержки. А хороший потенциал также увеличивает цену вина. Оценка Роберта Паркера – это один из серьезных ориентиров для формирования серьезных винных фондов, рассчитанных на многолетнюю работу.
Некоторые зарубежные инвесторы покупают вина en premier…
– Это также неплохой способ заработать – купить бочку вина и оставить ее на выдержку у кависта. Потом со временем разлить по бутылкам и выставить на продажу. Если клиент разбирается в вине, способен оценить перспективу молодых вин, приехать на дегустацию en premier, сделать инвестиционную подборку, то он может получить хорошую прибыль.
Только для того, чтобы заниматься такими инвестициями, нашим соотечественникам следует иметь бизнес за границей.
Зачем?
– Чтобы постоянно контролировать процесс. Либо найти своего брокера.
Почему нет? Ведь наши соотечественники, сидя в Москве, с успехом торгуют на западных фондовых рынках…
– В фондовых инвестициях меньше рисков. После выдержки в бочке из вина может вообще ничего не получиться. Например, древесина не та. Кроме того, уже после бутилирования могут подвести пробки – от этого также никто не застрахован. Виноделы что только с ними не делают – топят в воде, жгут, нюхают, мнут, смотрят на свет, замораживают, и все равно 5–7% идет на выброс. Потом мы получаем вина, с которыми вроде бы все в порядке, но из-за плохой пробки вынуждены отбраковывать еще 2–3%. Причем, чем элегантнее вино, тем процент брака выше. Бургундские вина умирают чаще, чем любые другие. Чем те же итальянские, тосканские, у которых спирт держит, экстракт держит…
Бургундские – они более хрупкие…
– Да, конечно. Очень нежные и хрупкие. И совершенно тонко ведут себя в бутылке – неизвестно, что может повлиять на «самочувствие».
Бывает, что и итальянские вина пробуешь и понимаешь, что пробка с браком…
– Я почти 10 лет профессионально занимаюсь вином и только один раз, буквально 1,5 месяца назад, узнала, что такое дефектная пробка в шампанском. Тоже совершенно явный вкус и, как ни странно, он читается даже через пузырьки (перляж).
Дефект пробки в шампанском мне пока еще не попадался, но в Chianti Classico и в Montepulciano «посчастливилось» попробовать…
– Да, порой этот дефект губит даже такие тяжелые вина. Все-таки вино – тонкая материя. Поэтому чтобы кто-то из русских «вклинился» в эту историю начиная с бочки – мы таких прецедентов не знаем.
Один наш клиент очень любит отдыхать в Провансе, бывает там несколько раз в год вместе с детьми. Он купил бочку вина и назвал его в честь сына. Разработал этикетку во французском стиле, разлил – у него есть первая линейка. И попросил помочь привезти это вино в Россию. Не на продажу – для себя и на подарки. Мы сели, посчитали и поняли, что ему дешевле пить вино на месте, а не везти его в Москву. Просто овчинка не стоит выделки – наши таможенные правила не позволяют частному лицу этим заниматься…
С чем связана такая политика?
– В России лицензию на алкоголь может получить лишь юридическое лицо. Частник не имеет права открыто ни продавать, ни ввозить большие партии.
А если попросить об этом компанию-импортера?
– Можно. Но это будет очень дорого – сборы, акцизы, пошлины. Доходит до смешного: когда банк приобретает у нас алкоголь на подарки или для корпоративной вечеринки, то он должен написать письмо о том, что покупает вино, водку и коньяк не для дальнейшей перепродажи. А мы обязаны всю эту документацию хранить.
В Европе тоже такие же проблемы?
– Там таких сложностей не существует. Физические лица могут запросто покупать и продавать алкоголь в любом количестве. Эта деятельность облагается налогами, но разумными, не запретительными. В России же закупать элитные вина можно только для души – если вы гурман или коллекционер. У нас масса погребов – и частных и корпоративных. Многие компании, которые занимаются недрами, имеют свои винные коллекции – причем совершенно потрясающие! Они участвуют и в en premier и на аукционах. Директора винных направлений Christie’s и Sotheby’s дружат с такими коллекционерами. Но в любом случае пока можно констатировать, что русские занимаются вином ради творчества, ради страсти…
То есть это коллекционирование…
– Это хобби. Оно дальше никуда не идет. Мы консультируем таких людей по вопросам строительства и организации винных погребов.
Сложно в Москве построить хороший винный погреб?
– Очень сложно. Во-первых, нужно, чтобы не было никаких вибраций – вино этого не переносит. Следовательно, не должно быть рядом железной дороги, трамваев, метро, работающих насосов и так далее. Кроме того, коллекцию обязательно следует защитить от прямого солнечного света. Температура хранения должна быть в интервале 12–14°С. Это, конечно, идеальная ситуация. Такие условия непросто найти даже в Подмосковье. А уж в Москве это просто за гранью фантастики…
Но ведь построить винный погреб – это в лучшем случае полдела. Нужно формировать энотеку, и если собиратель сам не является экспертом в данном вопросе, то ему необходима помощь специалистов…
– Такую помощь в Москве оказывают несколько компаний. Некоторые из них могут также провести экспертизу уже приобретенного вина. В этом случае изучается состояние капсулы, этикетки, определяются условия хранения, получаются сведения о лоте, как он разошелся…
Что это дает?
– Допустим, большая часть лота ушла в Азию. Следовательно, пока вино туда доехало, а потом вернулось обратно в Европу – оно подвергалось массе неблагоприятных факторов. Поэтому его лучше выпить. Если же почти вся партия была реализована на месте производства, то такое вино можно хранить.
Коллекционер может также заказать сертификацию своего винного погреба…
Чтобы выгодно продать свою коллекцию?
– Продать винную коллекцию в России, не обладая соответствующей лицензией, официально невозможно.
Как вы оцениваете перспективу оборота коллекций в России?
– К сожалению, это вопрос не ближайших 10 лет. Пока на отечественном алкогольном рынке происходят все эти «землетрясения» и перетряски.
Неужели нельзя все это законодательно разрулить?
– Проблема в том, что нас не видят. Все чиновники пьют. Причем хорошие вина. Если соберутся все большие компании-импортеры и объединят свои списки великих мира сего – это будет полный перечень всех чиновников, депутатов и олигархов.
Ни секунды не сомневаюсь!
– Абсолютно полный! Полнее некуда. Но когда доходит до дела – водка и вино официально становятся одним и тем же товаром. Это никоим образом не расчленяется…
Вы для себя как это объясняете? Я пытался с чиновниками общаться на эту тему, но они ничего внятного не говорят.
– Видимо это у нас сидит на генетическом уровне – если ты занимаешься спиртными напитками, то здорово зарабатываешь. А если так, то должен делиться. Но это представление совершенно не соответствует действительности. Производители легальной водки до 80% дохода отдают государству. А мы зарабатываем еще меньше, чем водочники. Кроме того, наш клиент – путешествующий. Он пьет вино за границей и знает, какая его реальная стоимость. Поэтому когда он возвращается в Россию и приходит в магазин, то говорит: «Ребята! Что вы делаете?». А мы пытаемся объяснить, что у нас таможня, у нас государство…
Почему в целях налогообложения вино и водка попадают в одну категорию?
– Это вопрос из категории «Есть ли жизнь на Марсе?»
Вина же тоже разные. Есть портвейн «777». Ну и облагайте его как водку.
– А есть портвейны сорокалетние. Это больше, чем классика жанра. И если портвейны будут в той же категории, что и водка, то эксклюзивные вина также попадут под огонь. Получается замкнутый круг. А нас просто нужно разделить с водкой и пивом: «Вино отдельно, пиво и водка – отдельно!»
У меня такое ощущение, что в Минсельхозе и в Госдуме нет ни одного человека, способного это сделать. А уж тем более подготовить таможенников, чтобы они понимали, что перед ними.
– Это, к сожалению, вообще невозможно…
Влада Лесниченко
Родилась в 1974 году в Ростове-на-Дону
Образование: Ростовский педагогический университет (1995); РГГУ (2001)
Опыт работы:
С 2008 – генеральный директор сети энотек Grand Cru
2002-2008 – директор по рекламе и связям с общественностью компании Simple
1996-2001 – директор по рекламе торгового дома «Плитпром»
1995-1996 – экономист в банке «Донинвест»
1992-1994 – переводчик в компании «Информатика»
