Вопреки телемифам, продуктовые санкции не поддерживают отечественного производителя, а бьют по нему. На безрыбье остались российские переработчики рыбы, в то время как для их конкурентов из Белоруссии и Прибалтики это стало подарком судьбы.
Две стороны селедки
Правительство
как умеет пытается и сдержать цены, и успокоить граждан. Руководитель одного из
предприятий рыбной отрасли на условиях анонимности рассказывает «Деньгам»:
крупных игроков рынка собрали в Минсельхозе, пригрозили проверками
ФАС
и
рекомендовали «хвалить санкции». Ну и с отпускными ценами для торговых сетей не
наглеть. Все это действует по крайней мере отчасти. Доминирующий тон
телекомментаторов от бизнеса – будто только ограничений импорта они и ждали. И
потребитель если и почувствовал резкий рост цен на рыбу, то только на семгу:
охлажденная в рознице (там, где еще осталась) подорожала почти в полтора раза,
с 700 руб. за до 1,1 тыс. руб./кг. На самом деле ценник пошел вверх по многим
видам, но не так заметно. На подмосковном Бисеровском рыбокомбинате
(перерабатывает и собственную рыбу, но большую часть докупает) корреспонденту «Денег»
демонстрируют сравнительный оптовый прайс-лист отечественных поставщиков: цены
на середину сентября превышают цены на 31 июля по семге на 40%, по кильке – на
20%, по форели – на 7%.
Селедки, народной рыбы, как и практически всех прочих видов,
включая плывущих из несанкционных экзотических стран пангасиуса и тилапии, на
прилавках меньше не станет, хотя ожидается передел этого рынка. Сельди Россия
потребляет около 450 тыс. тонн в год. В принципе это полностью покрывается
отечественным выловом: атлантическая сельдь – 100 тыс. тонн, тихоокеанская –
370 тыс. тонн. Однако тихоокеанскую с Дальнего Востока везти дорого, и ее вкус
не очень жалуют в центральных регионах. В итоге тихоокеанская доезжает до
Запада не дальше Урала – около 140 тыс. тонн, а 230 тыс. тонн экспортируется в
Юго-Восточную Азию. Для снабжения же Центральной России закупалось около 200 тыс.
тонн сельди в Норвегии, Исландии и других странах Атлантики. С учетом
ограничений поставок из Норвегии следует ожидать замещения недостающих объемов
исландской сельдью, или все-таки тихоокеанскую станут перебрасывать через
континент.
Атлантический лосось – это семга, а дальневосточный –
горбуша, кета, кижуч, нерка. На атлантическом безрыбье потребитель тоже может
переключиться на тихоокеанскую продукцию. «В этом году из-за санкций и
ажиотажного спроса на рыбу на Дальнем Востоке заметно подскочили оптовые цены
на горбушу – с 60-70 руб./кг в сентябре прошлого года до 100-120 руб./кг в этом
сентябре. Плюс сказалось сокращение в этом году объемов добычи при сохранении
тех же затрат,– рассказывает Александр Фомин, президент Всероссийской ассоциации
рыбохозяйственных предприятий, предпринимателей и экспортеров.– До Москвы из
Приморья рыбу можно доставить в мороженом виде за десять дней. Мы и раньше
перевозили горбуши по 150 тыс. тонн, но в этом году можно бы и больше. Проблема
с вагонами-холодильниками: сможет ли РЖД столько выделить с учетом того, что
надо перевезти еще до 200 тыс. тонн селедки, неизвестно. Хотя сколько повезем
селедки, еще неясно. Транспортировка мороженой рыбы с Дальнего Востока до
Москвы – 12 руб./кг. Если для лосося это нормально, то при отпускной цене
тихоокеанской сельди порядка 18 руб./кг транспортная составляющая оказывается
сопоставима со стоимостью рыбы у производителей. Росрыболовство прорабатывает
варианты дотирования государством транспортных расходов, но пока этот вопрос не
решен».
Наш дальневосточный лосось – яркий пример санкционного
парадокса: казалось бы, рыболовы могут заработать больше благодаря санкциям, но
это им вряд ли удастся. Почему? Вылов лосося на Дальнем Востоке составляет, как
правило, около 400 тыс. тонн, в этом году ожидается около 300 тыс. тонн. Обычно
внутренний рынок России потребляет около 150 тыс. тонн, а остальное
экспортируется. Однако если в этом году экспортную долю не удастся перебросить
в центральные регионы России, то дальневосточные рыбаки зря потирали руки: от
санкций могут только проиграть. Ведь к началу сентября лосось на аукционах в
Норвегии подешевел с $8 до $5 за 1 кг. И эта подешевевшая рыба, которая хлынула
на мировой рынок, может сбить нашим рыбакам экспортную цену.
Сравнительно низкий отечественный вылов горбуши повлечет и
снижение добычи красной икры. Известно, что, когда горбуша отплывает от наших
берегов, она приплывает к Аляске: в такие годы отечественные поставщики
закупали американскую ястычную икру. В этом году импорт американской икры
запрещен. Пока икра не дорожает – еще не распродали прошлогоднюю,– но
ожидается, что в канун 2015 года она будет стоить заметно выше, чем годом
раньше. По-настоящему же санкции оглушили рыбопереработчиков.
Сырьевая ловушка
Указ «О применении отдельных специальных экономических мер в
целях обеспечения безопасности Российской Федерации» был подписан 6 августа, а
уже 13 августа «Деньги» получили такое письмо: « Здравствуйте, у меня
рыбоперерабатывающее предприятие, и данные санкции фактически приводят меня к
вынужденному банкротству. Таких предприятий, как мое, еще несколько по всей
России...»
В редакции есть все данные автора письма, однако по его
просьбе мы их не публикуем: бизнесмен боится проверок прокуратуры – начали же
проверять Мурманский рыбокомбинат, руководитель которого открыто выступил с
жалобами на эмбарго. Предприятие автора письма до санкций занималось
производством шпрот, сырьем для которых являются салака и килька из Финляндии.
Объем переработки – до 250 тонн в месяц, на выходе – 1,1 млн баночек. Бизнес
создан несколько лет назад, в него вложено около 50 млн руб., занято 200
человек. «В день введения санкций проскочила последняя машина, а потом мы
встали,– поделился бизнесмен по телефону, когда мы позвонили узнать
подробности.– Что делать – непонятно: на нас еще кредит несколько десятков
миллионов рублей на оборотные средства». После первого шока и наш герой, и его
коллеги-конкуренты несколько перепрофилировались и перешли на производство так
называемой натуральной группы консервов – из сельди и скумбрии. Это требует
новых вложений в технологические изменения, закупки других банок и т. д. «Но
пока ничего не продали – работаем на склад,– сетует предприниматель.– На рынке
натуральной группы очень большая конкуренция: во-первых, на него хлынули, как и
мы, все отечественные шпротники, а во-вторых, европейская продукция подешевела».
Ведь самое занятное в том, что латвийские шпроты никто к ввозу не запрещал,
равно как и все остальные рыбные консервы из санкционных стран: продукты
переработки под эмбарго не подпали. В итоге те же латвийские рыбопереработчики
получили сильно подешевевшее сырье из Финляндии или Норвегии и явную фору перед
российскими производителями на российском же рынке.
3 сентября Верховный суд зарегистрировал иск ОАО «Мурманский
рыбокомбинат» к правительству РФ о признании внесения живой рыбы в список
запрещенных к ввозу товаров не соответствующим санкционному указу президента, а
кроме того, нарушением своего законного права в сфере предпринимательской
деятельности. Предприятие перерабатывает в сутки 300 тонн живой рыбы – трески,
мойвы, пикши, сельди и др. Технология приема сырья такова: рыбу перекачивают по
трубам из аквариумов норвежских рыболовных судов. «Наша технология специально
создавалась именно под такой прием,– рассказал корреспонденту «Денег» директор
комбината Михаил Зуб.– У российских рыбаков таких судов нет – сюда привозят
охлажденную рыбу, для приема которой ящиками нам придется менять линию». Однако
дело вовсе не в изменении способа приема сырья. По словам Зуба, переработка
именно живой рыбы – основное конкурентное преимущество мурманских предприятий,
обеспечивающее их продукции особое качество. «Охлажденную и тем более мороженую
рыбу нет необходимости перерабатывать прямо на берегу: ее можно переработать
уже в Москве, где и к потребителю ближе, и затраты на переработку ниже, чем у
нас на Севере,– объясняет Зуб.– Наше предприятие рентабельно при загрузке от
100 тонн в день – такой объем нам сейчас никто не поставит, тем более что рыбы
и так сейчас будет всем не хватать. И пока комбинат не работает». По словам
исполнительного директора Ассоциации торговых и производственных предприятий
рыбного рынка Алексея Аронова, первыми закрылись цеха, работающие на
охлажденной норвежской семге. «Семга – рыба аквакультурная,– объясняет Аронов.–
Вырастить ее можно лишь в морской воде. В России всего два заметных
производителя – «Русское море» и «Балтийский берег» на Баренцевом море».
Общий объем потребления семги и форели в России – около 300 тыс.
тонн в год (200 тыс. тонн охлажденной и 100 тыс. тонн мороженой), из них около
250 тыс. тонн – импорт, почти все это аквакультурная рыба из Норвегии.
Недостаточная аквакультура
«Мировое потребление рыбы – 155 млн тонн, из которых 50%
приходится на аквакультуру. В Норвегии производство в аквакультуре – 1 млн тонн»,–
приводит данные Аронов. Плюсы разведения очевидны. «Сегодня рыба есть, а завтра
ушла – улова нет. Или пролили нефть – заразили целый залив. Зачастую ПДК по
тяжелым металлам в выловленной рыбе зашкаливает. В итоге с дикой рыбой не
всегда все предсказуемо. Аквакультура же гарантирует прогнозируемое
производство здоровой товарной рыбы, соответствующей санитарным нормам»,– объясняет
специалист-ихтиолог Бисеровского рыбокомбината Юрий Баранов. Комбинат с 1961
года занимается разведением карпа, а с 1980-х еще и форели. Впрочем, в
промышленных масштабах форель здесь разводят всего восемь лет: подняли объем с
67 тонн в 2006-м до 240 тонн в этом году. Меня приглашают на участок
разведения, демонстрируют инкубатор, где из икры форели выводятся мальки. «Раньше
мы покупали икру у производителя в Адлере в Краснодарском крае, но из-за
недостаточного качества от нее отказались. Второй год закупаем икру во Франции
и Польше»,– рассказывает Баранов. Фермы же, выращивающие семгу, закупают
импортный смол (посадочный материал – мальки), например, в Норвегии. Когда
правительство составляло список запрещенной к импорту рыбной продукции,
поначалу внесло туда и коды, означающие мальков, но быстро опомнилось и вывело
посадочный материал из-под запрета.
«Мы закупаем немецкие кислородные системы для взращивания
мальков – попробуем производить мальков и для продажи»,– говорит директор
Бисеровского рыбокомбината Андрей Семенов. В бассейнах рядом плещутся уже
подросшие особи, ожидающие выпуска в садки в открытых водоемах. Через
специальные кормушки им подается комбикорм. Корма, кстати, тоже импортные –
немецкой фирмы «Меркель». Российских же качественных комбикормов не существует:
завод имеет смысл строить для выпуска больших объемов, а в России аквакультура
пока не в состоянии много потребить.
Когда ввели санкции, по ТВ клеймили норвежскую семгу, якобы
выращенную на гормонах и антибиотиках. «Бред это все,– машет рукой Баранов.–
Гормоны и антибиотики давно запрещены и у нас, и в Норвегии. Чтобы рыба не
болела, в корма добавляют безвредные пробиотики – профилактические
иммуностимуляторы. Качество же рыбы во многом определяется качеством кормов,
которое на выходе определяет насыщенность белками, кальцием, плотность и цвет
мяса. Будут плохие корма – рыба станет рыхлой – ее не захотят покупать. Так что
это исключительно вопрос маркетинга». По словам Баранова, в этом году на
комбинате взяли для разведения кумжу – эта рыба относится к лососевым, по вкусу
практически неотличима от семги, но хорошо растет и в пресной воде. «Попробуем,
может, получится»,– строит планы по «импортозамещению» Баранов.
Однако быстро нарастить объемы невозможно: на строительство
новых мощностей – искусственного водоема и сопутствующей инфраструктуры –
требуются время и средства. Этот процесс никакие санкции не ускорят, разве что
сейчас удалось поднять цены на рыбу.
«Государство повернулось к нам только по телевизору, а в
реальной жизни вот что происходит»,– Семенов показывает мне документ, из
которого следует, что местная администрация произвела кадастровую переоценку
занимаемого предприятием участка земли в Щелковском районе Подмосковья и на
этом основании повысила арендную плату в 170 раз, с 160 тыс. до 28 млн руб. за
74 га в год. С учетом недополученных муниципальным бюджетом за несколько лет
средств предприятию выставлена неустойка около 424 млн руб.
«Сейчас мы подали в суд, требуем признать оценку незаконной.
Но если проиграем, то предприятие придется закрыть: у нас весь оборот
хозяйства, включая переработку закупаемого сырья, магазины, пруды платной
рыбалки,– 400 млн руб. в год. Такая ставка для рыбного предприятия невозможна.
Вот вам и поддержка отечественного производителя»,– говорит Семенов.
Семга из белорусского моря
Отечественные производители ожидали, что государство
действительно стимулирует собственное производство, наконец-то занявшись
решением системных проблем: наладит транспортировку с Дальнего Востока, сделает
комфортным прием рыбы в отечественных портах или, например, инвестирует в
строительство завода по выращиванию мальков. Однако власти выбрали более
простой путь. 8 сентября заместитель министра сельского хозяйства, глава
Росрыболовства Илья Шестаков встретился со специально прибывшим в Москву
премьер-министром Фарерских островов. Острова входят в состав Дании, но
сохраняют высокую степень самостоятельности. И как не член Евросоюза, они с
удовольствием заместят поставки европейской рыбы. В прошлом году Фареры
поставили в Россию 70 тыс. тонн рыбы и рыбной продукции, в том числе лосося и
сельди, в этом году объем может быть увеличен вдвое. Готовится нарастить объемы
и Чили, где 70% лососевых хозяйств принадлежит тем же норвежцам. И Фареры, и
Чили уже заметно подняли цены на фоне норвежского падения. Оптовая цена в
России на чилийскую семгу до санкций была 350 руб./кг, а сейчас 450 руб./кг. В
рознице же мороженая семга с Фарер подскочила с 500 до 900 руб./кг. Впрочем,
пока это рыба, которая шла в Россию по старым, досанкционным контрактам в
мизерных объемах. Новые же гигантские партии из Чили только вышли, после их
прихода ждут возвращения цен на прежний уровень. «В Чили сегодня на складах
придерживают 40 тыс. тонн семги – ждут дальнейшего роста цен. Но мороженую рыбу
не рекомендуется хранить больше восьми месяцев: они будут вынуждены продавать
ее дешевле, и нам в том числе. И думаю, тогда цены могут опуститься ниже, чем
были до санкций»,– прогнозирует Баранов. Вполне возможно. Тем более что к
чилийскому лососю добавится и «белорусский»: экспорт семги из Норвегии в
Белоруссию с августа вырос втрое. Все потому, что после переработки (соления,
копчения) рыба получает новый таможенный код и беспрепятственно отправляется в
Россию.
Алексей Боярский,
Журнал «Коммерсантъ Деньги»