Осенью прошлого года два европейских государства — Исландия и Великобритания — оказались на грани жесткого конфликта. Исландское правительство, спасая от краха крупнейшие банки страны, заморозило вклады, в том числе и сотен тысяч британцев, вложивших сбережения в исландский финансовый бум. Британский премьер Гордон Браун назвал действия Рейкьявика неприемлемыми и воспользовался антитеррористическим законодательством, чтобы наложить ответный арест на активы исландских банков. Старейшие союзники по НАТО вспомнили о «тресковых войнах» 70-х гг. прошлого века. Тогда право ловить рыбу у берегов Исландии британцы отстаивали при помощи военных кораблей. Казалось бы, мировой кризис мог выступить в роли миротворца: у спонсоров войн и терактов тоже кончаются деньги. Но насилие может расти и на голом энтузиазме. Миллионы людей во всем мире готовы выйти на улицы и протестовать. Сначала без оружия.
Словом, если может быть достигнут достаточно обеспеченный мир путем прощения злодеяний, то это не так плохо.
Гуго Гроций
«О праве войны и мира» 
БУЙНЫХ МНОГО
В Стокгольмском международном институте по изучению проблем мира (SIPRI) Екатерина Степанова руководит программой «Вооруженные конфликты и их урегулирование». По ее словам, с момента окончания холодной войны количество военных конфликтов сократилось на 40%. Но в прошлом году тенденция изменилась. Если в 2007 г., по данным SIPRI, в мире было зарегистрировано 14 крупных (более 1000 погибших за год) вооруженных конфликтов, то в 2008 г. их стало, по оценкам Степановой, по крайней мере на три больше: добавились война в секторе Газа и два крупных конфликта в Африке.
Гейдельбергский институт по изучению международных конфликтов в Германии подсчитывает не только вооруженные столкновения, но и конфликты, пока не перешедшие в военную стадию. Их число растет как на дрожжах: со 183 до 306 только за последние шесть лет. Ситуации могут быть разными: недовольные этнические меньшинства, тлеющие пограничные споры, религиозные фундаменталисты, пока не перешедшие от слов к делу. Во многих случаях это потенциальные войны. Обнищание населения пополняет ряды экстремистов, при этом у властей остается меньше возможностей, чтобы предотвратить насилие.
Этот вывод подтверждают ученые. Экономисты Эдвард Мигель (Университет Беркли), Шанкер Сатьянат и Эрнст Сергенти из Нью-Йоркского университета, изучив выборку из 41 африканской страны, установили четкую зависимость: резкий экономический спад увеличивает вероятность конфликтов.* Менее ожидаем второй результат исследования. Оказалось, что нет особой разницы, богата ли страна, сильны ли в ней демократические институты, велико ли этническое многообразие, — спад примерно одинаково влияет на вероятность гражданской войны. То есть решающими оказываются экономические факторы. Профессор экономики Оксфордского университета Пол Кольер, суммируя результаты многолетних исследований, пишет: «Риск мятежа крепко связан с тремя экономическими условиями — зависимостью от экспорта сырьевых товаров, низкими средними доходами в стране, медленным ростом».** Сейчас немало стран соответствует всем трем условиям, а последнему — едва ли не все.
40% — сокращение числа военных конфликтов в мире после холодной войны
27% ВВП Киргизии составляют денежные переводы из-за границы, в основном из России
£2,6 млрд потратила Великобритания на войну в Афганистане в 2008 г.
* Miguel E. Satyanath S., Sergenti E. Economic shocks and civil conflict: An instrumental variables approach. University of California, Berkeley and National Bureau of Economic Research, New York University. 2003. ** Collier P. Economic causes of civil conflict and their implications for policy. Department of Economics. Oxford University. April. 2006.
БЮДЖЕТЫ ВОЙНЫ И МИРА
В конце 2008 г. председатель объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США адмирал Майкл Муллен заявил, что глобальный экономический спад приведет к разгулу терроризма. Обедневшие правительства не смогут выделять достаточного количества средств для обеспечения безопасности. «Такие страны, как Сомали или Йемен, могут превратиться в заповедники для террористов», — говорит вице-президент Международной группы по предотвращению кризисов Йон Гринволд. Новостей о пиратах станет больше.
Но ведь и террористы нуждаются в средствах. Может ли кризис снизить их активность? Дональд Хэмилтон, исполнительный директор Национального мемориального института по предотвращению терроризма, в это не верит. Реальная жизнь не похожа на голливудские блокбастеры. Фальшивые документы или номер в гостинице, где можно переждать опасность, не стоят больших денег. «Оснастить террористическую группу, которая будет действовать несколько лет, обойдется дешевле самого простого танка», — говорит Хэмилтон. В 2003-2004 гг. он был ведущим советником по борьбе с терроризмом главы временной коалиционной администрации в Ираке Пола Бремера. «Это был сплошной террор: взрывы начиненных взрывчаткой автомобилей у школ и мечетей», — вспоминает Хэмилтон жизнь в охраняемой «зеленой зоне» Багдада.
«Боевые вылазки террористов, подобные тому, что произошло в Мумбаи, будут становиться более значимыми», — считает профессор Университета Брэдфорда, консультант по вопросам глобальной безопасности Оксфордской исследовательской группы Пол Роджерс. «Конечно же, меньше денег будет направляться на продвижение демократии», — указывает на еще одно последствие кризиса Роджерс. В докладе «Индекс демократии-2008», подготовленном исследовательским подразделением журнала Economist, утверждается, что глобальный тренд распространения демократии подошел к концу. «Слабо ответили страны Ближнего Востока на принуждение к демократии. Остались невыполненными обещания “цветных революций” в странах СНГ, продолжается авторитарный тренд в России», — жалуются авторы доклада. Ну а сейчас глобальный кризис и вовсе заставляет экономить.
НЕ В ПОЛЬЗУ БЕДНЫХ
«В деле предотвращения конфликтов нас больше всего беспокоит то, что происходит уменьшение помощи бедным странам со стороны богатых», — говорит Гринволд. По оценке Всемирного банка, в этом году такая помощь снизится на 30%.
Екатерина Степанова из SIPRI уверена, что наиболее вероятным проявлением конфликтов, вызванных экономическим кризисом, будут массовые акции протеста и беспорядки. Это особенно заметно в Западной Африке: там было много вооруженных конфликтов, которые теперь идут на спад. Миротворческие миссии международных организаций или закрываются, или резко снижают численность. Но параллельно можно видеть, как меняется структура насилия. Теперь кровь все чаще льется из-за доступа к продовольствию и топливу. Это не вооруженные конфликты, но и продовольственные бунты могут нарушить стабильность в масштабе целой страны. Африке не повезло дважды: последние годы она страдала от цен на продовольствие, которые росли вместе с мировой экономикой. Сейчас благодаря рецессии продовольствие дешевеет, но зато снижается объем западной помощи.
Даже относительно благополучным африканским странам, таким как Кения, не на что рассчитывать. Для кенийской экономики важны туризм и экспорт цветов: обе отрасли сильно страдают от кризиса. Иссякнет и еще один финансовый источник — денежные переводы тех, кто работает за границей. Исторически известно, что в моменты кризисов в богатых странах первыми теряют работу мигранты. Впрочем, эта проблема грозит не только Африке. Переводы соотечественников достигают 27% ВВП Киргизии, 36% ВВП Молдавии, 11% ВВП Филиппин.
ГДЕ ТОНКО
В декабре прошлого года на американском ТВ вышла программа под названием «Следующий Нострадамус» с участием профессора Нью-Йоркского университета Брюса Буэно де Мескита. За три года до этого журналом Foreign Policy Буэно де Мескита был включен в десятку самых влиятельных ученых в области внешней политики. Он прогнозирует развитие международных отношений, но сравнение с французским предсказателем XVI в. со смехом отвергает: прогнозы профессора строятся на математической модели, использующей теорию игр. «Зачастую я сам не согласен с выводом, который делает компьютер», — говорит ученый, готовящий прогнозы в том числе для Пентагона и ЦРУ.
По его мнению, кризис, а точнее, падение цен на нефть поможет разрешить самый опасный потенциальный конфликт последних лет — между США и Ираном. Вероятность американского удара по иранским ядерным объектам снижается. «Тегеран будет более сговорчивым и открытым для компромисса в вопросе развития своей ядерной программы», — прогнозирует Буэно де Мескита. Снижение сверхдоходов от нефти помешает иранскому руководству контролировать общественную жизнь страны. Недовольство будет нарастать вместе с безработицей, и властям придется с этим считаться: в конце концов, главной движущей силой исламской революции 1979 г. была безработная молодежь. Между тем среди требований иранской оппозиции — расходовать больше денег на гражданские проекты, а не на дорогостоящие военные программы.
Другая болевая точка, считает Буэно де Мескита, — Китай. «Власти Китая очень озабочены тем, чтобы обеспечить разумный экономический рост страны. В противном случае произойдет рост социального недовольства», — согласен Роджерс. 20 млн китайцев уже потеряли работу из-за кризиса, при этом социальный протест может добавиться к национальным проблемам. Только издалека Китай кажется моноэтническим государством — сепаратистские настроения наблюдаются не только в Тибете.
Есть еще одна ядерная держава, которой угрожает хаос после успешного правления популярного, но авторитарного президента. Речь идет о Пакистане. Страна со сложными политическими и религиозными проблемами очень и очень бедна. После 1999 г., при президенте Первезе Мушаррафе, Пакистан начал приходить в себя и даже привык к темпам роста ВВП 6-7% в год. Но сейчас страна нуждается в многомиллиардной помощи, чтобы избежать банкротства, а жалованье боевиков движения «Талибан» выше, чем у пакистанских солдат. Пока же Исламабад получает своеобразную «помощь» от США в виде авиаударов по территориям, которые контролирует «Талибан», — такие акции только отнимают авторитет у пакистанского правительства и добавляют его фундаменталистам.
Бомбежки Пакистана призваны помочь американцам и их союзникам выиграть войну в соседнем Афганистане. Президент Барак Обама, объявив о начале вывода войск из Ирака, в то же время намерен часть выводимого контингента перебросить в Афганистан, где позиции западной коалиции весьма непрочны. «Даже если США пошлют туда больше войск, неясно, смогут ли американцы победить в этом конфликте», — отмахивается Роджерс. Да и для союзников США война становится слишком дорогим удовольствием. Великобритания, едва ли не сильнее всех развитых экономик пострадавшая от кризиса, потратила в 2008 г. на афганскую операцию £2,6 млрд — в 1,5 раза больше, чем в 2007 г.
СОСЕДНИЕ ПРОБЛЕМЫ
Дальше к северу, ближе к России, — бывшая советская Средняя Азия. «В этом регионе огромный конфликтный потенциал», — говорит Буэно де Мескита. Запутанные границы и характер протекания местных рек — Сырдарьи и Амударьи — привели к тому, что центральноазиатские республики должны постоянно согласовывать между собой объемы использования водных ресурсов. Примирить разные экономические интересы получается редко. В этот вероятный конфликт уже напрямую может быть вовлечена Россия. В начале февраля российские попытки укрепить военно-политический союз со странами Центральной Азии (в Москве подписывалось соглашение о создании совместного военного контингента стран-участниц Организации договора о коллективной безопасности) едва не сорвались. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон до последнего момента отказывался приезжать в Москву: он посчитал, что в вопросе использования водных ресурсов региона Россия оказалась на стороне его соперника — главы Узбекистана Ислама Каримова. Способом погасить недовольство союзника может стать финансовая помощь, тем более что Таджикистан сейчас среди первых кандидатов на получение антикризисных кредитов МВФ. Недавно Киргизия договорилась о получении российского кредита и инвестиций на общую сумму $2,5 млрд. Это соглашение «случайно» совпало с решением киргизских властей закрыть американскую военно-воздушную базу «Манас». Стремление не допустить полномасштабного обострения ситуации в регионе может обойтись Москве гораздо дороже. Если, конечно, у нее самой будут на это деньги.
5 (143) 16 февраля 2009
