Сергей Гуриев
23 (64) 25 июня 2007
Почему простым потребителям ближе лоббисты крупного бизнеса, чем мелкого и среднего На недавней встрече с представителями прокремлевских молодежных движений первый вице-премьер Сергей Иванов заметил, что термин «суверенная демократия» ему нравится и что, к сожалению, в мире очень мало по-настоящему суверенных государств, то есть государств, самостоятельно выбирающих свою политику.
Усиление федеральных торговых сетей ведет к укреплению целостности государства и экономически препятствует формированию регионального сепаратизма.
Лев Хасис, гендиректор X5 Retail Group 
С Ивановым трудно не согласиться. В современном мире и политические, и особенно экономические системы большинства стран настолько взаимозависимы, что всерьез надеяться на защищенность от внешних воздействий нет смысла. Более того, стоит посмотреть на те суверенные страны, которые привел в пример Иванов, чтобы заметить, что и они готовы добровольно ограничить свой суверенитет ради еще большей взаимозависимости. Полностью суверенные США и Китай, а также только старающиеся таковыми стать Россия, Бразилия и Индия вступают в двусторонние и многосторонние экономические и торговые соглашения, чтобы увеличить международные торговые потоки, даже если это и заставляет их придерживаться заданных извне правил игры.
По мере увеличения числа сторонников суверенной демократии в России все чаще и увереннее звучат голоса сомневающихся в необходимости вступления России в Всемирную торговую организацию (ВТО). Несмотря на то что вступление в ВТО было объявлено в качестве одного из ключевых приоритетов экономической программы Владимира Путина еще в 2000 г., оно, как всегда, ожидается только «в следующем году».
ПОЧЕМ СВОБОДА ТОРГОВЛИ
Политический суверенитет и торговля всегда были связаны. Вопрос о свободе торговли между штатами был одним из ключевых в конце XVIII в., когда отцы-основатели США спорили о степени суверенитета штатов. В знаменитом сборнике статей «Федералист» Джеймс Мэдисон утверждал, что, если дать слишком много независимости штатам, они начнут воздвигать внутренние торговые барьеры и это может привести к «непрекращающейся враждебности между штатами и возмущению общественного спокойствия».
98% — на столько соответствовала в 1983 г. торговая политика США национальным интересам 1 Berkowitz D., DeJong D. Russia’s internal border. Regional Science and Urban Economics. 1999. № 29 (5). P. 633-649. 2 Grossman G., Helpman E. Protection for sale. American Economic Review. 1994. № 84 (4). P. 833-850. 3 Goldberg P., Maggi G. Protection for sale: An empirical investigation. American Economic Review. 1999. № 89 (5).P. 1135-1155. 4 Gawande K., Krishna P., Robbins M. Foreign lobbies and U. S. trade policy. The Review of Economics and Statistics. 2006. № 88 (3). P. 563-571. 5 Guriev S., Yakovlev E., Zhuravskaya E. Inter-regional trade and lobbying. Apr. 30, 2007. http://ssrn.com/abstract=983883 .
Конституция США запрещает субнациональным властям создавать барьеры для торговли между штатами. Но мы все хорошо помним, как такие барьеры действительно могут возникнуть. В России 1990-х фактическая независимость региональных властей от федерального центра привела к появлению внутренних торговых границ. В работе «Внутренние границы России»1 американские экономисты Дэниел Берковиц и Дэвид Дейонг проанализировали разброс цен на одни и те же товары в разных регионах и показали, что межрегиональные различия в ценах были слишком высоки для того, чтобы их можно было объяснить транспортными издержками и другими естественными причинами. Разница в ценах могла объясняться не только региональным протекционизмом и регулированием, которое одинаково ударяло и по местным, и по «пришлым» компаниям. Но факт остается фактом: единого экономического пространства в России не было.
ОТКУДА РАСТЕТ ПРОТЕКЦИОНИЗМ?
Почему суверенные государства при первой же возможности пытаются ввести ограничения торговли? Теория сравнительного преимущества, сформулированная два века назад Давидом Рикардо, гласит, что протекционизм вреден для всех и для каждого государства — если считать, что правительства действуют в национальных интересах и их экономики являются небольшими по сравнению с мировой. Последняя оговорка крайне важна: если введение импортных пошлин, например, на сталь в стране — крупном потребителе этого товара приводит к существенному снижению мировых цен на него, то пошлины могут вполне соответствовать национальным интересам. Но этот аргумент работает лишь для очень больших мировых игроков, а не для маленьких стран, отдельных штатов или российских регионов.
В последнем случае гораздо правдоподобнее выглядит объяснение, которое часто упоминают и сторонники концепции суверенной демократии: все дело в лоббистах — как внутренних (олигархах), так и внешних (транснациональных корпорациях). Экономисты давно предполагали, что регулирование и ограничение торговли может осуществляться не в национальных, а в групповых интересах: за описание этого феномена в 1971 г. Джордж Стиглер получил впоследствии Нобелевскую премию. Но первой формальной моделью стала работа Джина Гроссмана и Элханана Хелпмана 1994 г. «Протекционизм на продажу»2. Аккуратно смоделировав политический процесс, Гроссман и Хелпман показали: импортные тарифы могут возникать вследствие того, что группы, заинтересованные в ограничении торговли, как правило, лучше организованы, чем потребители. Отечественных производителей немного, каждый из них получает огромный выигрыш от протекционизма, поэтому им легко договориться о координации своих лоббистских усилий. В то же время каждый из покупателей импортных товаров хотя и проигрывает от повышения цен, но совсем немного, поэтому им трудно организовать сопротивление протекционистскому лобби. Несмотря на то что суммарный выигрыш производителей меньше суммарного проигрыша потребителей, первым удается провести свою линию, так как им легче организовать лоббирование своих интересов. Казалось бы, ничего особенного — всего лишь формализация достаточно простого экономического аргумента. Тем не менее построение формальной модели позволило понять, как именно количественно оценивать степень влияния лоббистов на политический процесс. Уже в 1999 г. была опубликована работа Пенелопы Голдберг и Джованни Маджи3, которые использовали данные 1983 г. по отдельным категориям товаров в США — доле импорта, эластичности замещения и количеству лоббистов, для того чтобы проверить предсказания работы Гроссмана и Хелпмана. Оказалось, что модель работает хорошо, но в Америке протекционизм не очень силен: по крайней мере, в 1983 г. торговая политика на 98% соответствовала национальным интересам и лишь на 2% — интересам внутренних лоббистов.
МИРОВАЯ ЗАКУЛИСА
Другое следствие модели Гроссмана-Хелпмана касается иностранных лоббистов. Они, наоборот, заинтересованы в расширении свободы торговли. Используя аналогичные данные и методологию, Кишор Гаванде, Правин Кришна и Майкл Роббинс показали, что иностранные группы интересов действительно способствуют снижению всех видов торговых барьеров в США4.
В России нет таких же надежных данных об импорте по категориям товаров, поэтому воспроизвести анализ влияния лоббистов на внешнеторговую политику не так легко. Зато можно исследовать межрегиональные торговые барьеры, которые в США отсутствуют по определению. Кроме того, в различных российских регионах доминируют разные по своей природе группы интересов. Некоторые региональные власти действуют в интересах внутренних лоббистов, весь бизнес которых сосредоточен в одной области («региональные олигархи»). В других областях преобладают межрегиональные группы интересов («национальные олигархи»). Есть и регионы с независимыми губернаторами. Как природа групп интересов влияет на межрегиональные барьеры?
Все мы помним историю становления пивного рынка в России. Еще несколько лет назад пиво в стране производилось двумя большими компаниями — BBH («Балтика») и SUN Interbrew — и сотнями маленьких пивоварен. Детальное исследование регионального законодательства, предпринятое докторантом Университета Беркли Евгением Яковлевым, показало, что в тех регионах, где присутствовали BBH и SUN Interbrew, региональные власти не стремились к ограничению межрегиональных поставок пива. В других регионах практика ограничения продаж пива, произведенного соседями, наблюдалась сплошь и рядом.
В нашей с Евгением Яковлевым и Екатериной Журавской недавней работе5 мы постарались понять, является ли этот пример правилом или исключением. Мы сравнили межрегиональные барьеры в регионах, где доминируют внутренние и федеральные лоббисты. В полном соответствии с теорией Гроссмана-Хелпмана оказалось, что федеральные лоббисты способствуют снижению торговых барьеров; наличие федеральных лоббистов в одном регионе повышает производительность предприятий в данной или связанных отраслях в соседних регионах. Наши результаты очевидно указывают на положительную роль больших российских бизнес-групп. Фактически межрегиональные компании, сформировавшиеся в последние годы, помогают объединить страну. Добавленная стоимость многих из этих компаний превышает валовой продукт среднего российского региона. Поэтому неудивительно, что региональным лоббистам трудно противостоять влиянию федеральных групп, которые, преследуя в соответствии с гипотезой Адама Смита о невидимой руке рынка свои корыстные, частные интересы, способствуют и развитию российской экономики в целом.
СУВЕРЕННАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ
Впрочем, уже сейчас очевидно, что крупнейшие российские компании быстро становятся межнациональными. Это позволяет предсказать, что рано или поздно их интересы заставят российских политиков, подобно их индийским и китайским коллегам, задуматься о выгодах глобализации. Скорее всего, протекционизм на уровне всей России обречен — так же и по тем же причинам, как и российский региональный протекционизм 1990-х.
