Финансовый кризис разрастается. Уменьшение числа компаний, консолидация рынка ожидаются не только в банковской сфере, но и в девелопменте, авиаперевозках и электроэнергетике. В ритейле и металлургии – массовые сокращения. Российская экономика замедляет темпы роста, а государство готовится к продолжению поглощения частных предприятий.
Детонатором мирового финансового кризиса, как известно, стала волна невозвратов и просрочек по ходящим в США ипотечным и другим структурированным ценным бумагам. Банки и инвестфонды, в активах которых было много подобных бумаг, понесли огромные убытки. Это привело к двум важнейшим последствиям. Во-первых, во всемирном масштабе произошла переоценка рисков и пересмотр планов по дальнейшему развитию, и поэтому огромное количество мощных финансовых институтов отказалось от экспансии на развивающихся рынках. Во-вторых, многие западные и, прежде всего, американские финструктуры встали перед необходимостью мобилизовать ресурсы для компенсации убытков и создания резервов ликвидности. Финансовая система в глобальном масштабе стала экономить и «поджиматься».
В итоге банки и ивесткомпании стали выводить свои деньги с развивающихся рынков. И тут произошло крайне досадное совпадение: именно в тот момент, когда мировой кризис стал выходить на новый виток, началась война с Грузией, сопровождающаяся странными демаршами против бизнеса – вроде наезда на «Мечел». Именно тогда, когда в руководстве крупнейших финансовых компаний мира спешно решали, на каких направлениях сохранять присутствие, а где командовать «отбой». Залпы орудий в Южной Осетии ясно подсказали, что на России надо временно поставить крест. Бегство капиталов началось.
Смена стратегии
Для отечественной банковской системы это вылилось в два почти неразрывных последствия. Первое из них было связано с возможностью заимствований из-за рубежа. В России существовал целый ряд банков, быстрое развитие которых обеспечивалось исключительно внешними заимствованиями. Схема этого бизнеса была довольно рискованной: наш банк брал за границей взаймы, «раздавал» эти деньги в виде ссуд клиентам, затем «продавал» будущие доходы от выданных ссуд западным банкам, вырученные деньги опять распределял в виде ссуд и т. д. (самый яркий пример такой бизнес-модели – банк «Русский стандарт»). Чтобы погашать займы, их постоянно приходилось перекредитовывать. Сейчас этот механизм сломался из-за отказа западных банков давать в долг под приемлемые проценты. К этому надо добавить, что на балансе российских кредитных учреждений были большие пакеты ценных бумаг, которые тоже использовались для увеличения финансовых ресурсов. Теперь стоимость ценных бумаг уменьшилась в несколько раз, и, соответственно, почти исчезла возможность привлекать денежные средства с их помощью. Те банки, у которых подобные пакеты на балансе были особенно крупными («Российский капитал», «КИТ Финанс»), перешли к новым владельцам.
Главным итогом всех этих неприятностей стало сокращение и удорожание свободных ресурсов, находящихся в распоряжении банков. Чтобы компенсировать потерю западных источников финансирования, отечественные банки начали спешно привлекать средства российских клиентов. Однако все их усилия по привлечению новых вкладчиков были перечеркнуты легкой паникой среди населения, начавшего опасаться разорения банков: в сентябре отток вкладов составил 90 млрд рублей.
Поскольку ресурсы подорожали, банки были вынуждены повышать проценты по выдаваемым кредитам. К тому же кризис на Западе выявил для страны не только финансовый, но и моральный аспект: все до сих пор очень сильно недооценивали риски по выдаваемым займам, особенно по ипотеке. Для компенсации открывшихся рисков банки в России и за рубежом стали также повышать проценты по ссудам и более придирчиво подходить к оценке заемщиков. Например, в некоторых банках предпочитают выдавать деньги только тем, кто пришел за ними повторно.
«Дочки» иностранных банков, которые всегда гордились финансовой мощью своих зарубежных штаб-квартир, оказались ничуть не в лучшем положении, чем их российские коллеги: в условиях мирового кризиса «материнские» банки не только не могли помочь своим подразделениям в РФ, но иногда даже требовали от них кредитов.
Традиционные «точки роста» отечественного банковского бизнеса – ипотечное, потребительское и автомобильное кредитование – в течение года утратили свое значение. Часть клиентов отсеялась из-за более строгого скоринга, часть – из-за слишком высоких процентов. Банки начали судорожно менять свои стратегии. Москоммерцбанк, специализировавшийся на ипотеке, объявил, что будет кредитовать малый и средний бизнес. КМБ-банк, ссужавший малый и средний бизнес, решил трансформироваться в универсальный банк. «РЕСО Кредит» вместо ипотеки стал подумывать о скупке кредитных портфелей у других банков. Чешский ХКФ-банк заявил об отказе от ипотеки и автокредитования и сосредоточении на «инвестициях в нефинансовый сектор».
Строительная пирамида
Трудности в банковской системе повлияли на всю остальную экономику, в которой начал ощущаться дефицит заимствований. Проведенный в октябре «Деловой Россией» опрос среди 150 предприятий различных отраслей показал, что для 64% предпринимателей объемы получаемых банковских кредитов снизились, а процентные ставки по ним осенью возросли с 10 – 15% до 15 – 30%. Банковской отчетности за второе полугодие еще нет, и точно оценить объемы сокращения кредитования производства в точных цифрах невозможно. Однако эксперты по просьбе «Ко» согласились дать предварительные оценки. «Практически единственным индикатором, указывающим на проблемы с кредитованием и денежным обращением, является сокращение денежной массы в сентябре. Ее безналичная компонента снизилась на 172,3 млрд рублей, – говорит Шани Коган («Открытие»). – В то же время по итогам первого полугодия было отмечено замедление темпов роста выданных кредитов в большинстве отраслей экономики по сравнению с темпами, показанными в первом полугодии 2007 г. Так, например, темпы роста кредитов в добывающие отрасли сократились с 265% до 121%, в сельское хозяйство – с 62,8% до 52,5%, в оптовую и розничную торговлю – с 45,8% до 33,9%». «Вообще статистика не свидетельствует о какой-то катастрофичности в объемах финансирования и кредитования реального сектора, – отмечает директор департамента стратегического анализа компании «ФБК» Игорь Николаев. – Но это не означает, что проблемы вообще нет. Она действительно есть. Но масштабы ее укладываются максимум в 10–15%-ное сокращение финансирования».
Больше всех пострадали розничная торговля и строительство. Общее между этими двумя отраслями было в том, что обе они крайне зависели от кредитования: на них приходилось 30% всех выдаваемых в России банковских кредитов. «Больше всего могут пострадать компании розничной и оптовой торговли, а также строительство, – констатирует управляющий директор ФК «Открытие» Шани Коган. – Уровень долговой нагрузки в этих отраслях традиционно высок (уровень самофинансирования – 20%), и, следовательно, они сильно заинтересованы в рефинансировании обязательств. В условиях дефицита ликвидности у банков с рефинансированием могут возникнуть серьезные проблемы, что обернется как минимум замедлением темпа роста отраслей, как максимум – банкротством ряда компаний, прежде всего строительных. Именно эти направления бизнеса в наибольшей степени подвержены риску кризиса. Также можно прогнозировать ухудшение финансовых показателей и предполагать серьезные затруднения в строительстве и торговле».
Правда, хотя оба сегмента нуждались в кредитах, ситуация в них была скорее противоположной: девелопменту требовались «длинные» деньги, и кризис для него обернулся падением спроса, а ритейл испытывал недостаток в «коротких» деньгах и глобального падения спроса не ощутил.
Бизнес-модель российского девелопмента во многом напоминала пирамиду. Девелоперы набирали в кредит денег и возводили на них здания и сооружения в надежде, что в условиях постоянно растущих цен на недвижимость продажа построенного позволит рассчитаться с банками. При этом строительные компании развивались экстенсивно, стараясь застолбить за собой как можно больше площадок под застройку. Средств для того, чтобы закончить все начатые или заявленные проекты, у «зодчих» не было, но они рассчитывали на непрерывный рост цен и бесперебойное поступление банковских кредитов.
Кризис ударил по этой системе одновременно с двух концов. С одной стороны, банки перестали финансировать девелоперов в нужном объеме. С другой стороны, покупатели недвижимости также лишились банковских кредитов, а из-за этого упал платежеспособный спрос на новостройки. Примерно с середины лета начался настоящий обвал отрасли. Были заморожены десятки инвестиционных проектов, резко упало количество сделок. Например, компания Mirax Group объявила, что в ближайший год не начнет возведения ни одного объекта. По данным Росстата, темпы роста в сфере строительства жилой недвижимости за 9 месяцев 2008 года упали до 3,9% – против 31,3% в прошлом году. Официально цены на недвижимость «стабилизировались», но фактически они начали падать, поскольку продавцы стали предоставлять покупателям скидки в рамках различных «маркетинговых акций». По данным «Ко», в Москве такие «скидки» достигают 30%.
По цепочке кризис в строительстве перекинулся на производство стройматериалов: с мая цены на цемент упали на 25 – 30% и, по прогнозу аналитиков UniCredit Aton, могут снизиться еще на 30%. В результате в октябре компании «Сибцемент», «РАТМ-Цемент» и Holcim объявили о замораживании проектов по запуску новых заводов.
При этом буквально рядом с «зодчими» существует довольно большая прослойка потенциальных инвесторов, располагающих солидными финансовыми ресурсами, причем собственными, а не заемными. Поскольку в последние два года государство объявило о своем стратегическом присутствии во многих секторах промышленности, богатые люди стали объявлять о своем желании вложить капиталы, заработанные в других отраслях, в сферу девелопмента и недвижимости. Однако в настоящее время частных инвесторов останавливает то, что процесс снижения цен в строительном сегменте только начался. По всеобщему мнению, время для серьезных вложений еще не пришло. Надо подождать несколько месяцев, может быть, полгода, когда рынок окончательно обрушится, и строительные проекты можно будет скупать за бесценок. Сами девелоперы и риелторы отрицают, что цены на недвижимость начали падать. Но чем больше они об этом говорят, тем дальше оттягивают приход в отрасль капиталов частных инвесторов.
Продавец уходит
Ситуация в розничной торговле несколько иная. Розница также привыкла перекредитовываться в банках, но эти кредиты имели не инвестиционный, а текущий характер. К тому же активно банковскими деньгами пользовались только сравнительно крупные торговые организации и сети, а также оптовые дистрибьюторы. Между тем тысячи мелких магазинчиков по всей стране прекрасно обходились без банковских ссуд, и потому кризиса почти не заметили. Зато сети действительно оказались в тяжелом положении, и некоторые из них были вынуждены урезать ассортимент и минимизировать штаты. Так, X5 Retail Group (сети «Пятерочка», «Перекресток», «Карусель») объявила о планах до конца года сократить до 30% персонала. Сведения об увольнениях поступают из «Седьмого континента», «Мосмарта», «Дикси» и «Вестера». По оценкам агентства HeadHunter, с середины сентября количество предлагаемых вакансий у ритейлеров уменьшается на 11% в месяц. Кроме того, сети замедляют анонсированные планы развития. Впрочем, по мнению экспертов, развитие сетей сейчас во многом будет зависеть от переговоров между ритейлерами и владельцами недвижимости. Падение цен на недвижимость и снижение арендной платы могло бы придать новый импульс сетевым проектам.
И все же розничная торговля, в отличие от девелопмента, не ощутила тотального упадка спроса. Причины этого были понятны – покупка большинства товаров народного потребления, за исключением автомобилей, практически не зависела от банковских кредитов. Однако в целом на потребительском рынке скорее стало наблюдаться кризисное повышение спроса. Сбережения съедала инфляция, перевод нажитого в иностранную валюту вызывал слишком много вопросов, хранение денег в банках стало опасным. И народ бросился покупать. Правда, по ходу кризиса в структуре потребления стали происходить различные, иногда довольно загадочные изменения. Например, статистика фиксирует снижение спроса на молочные продукты, и эксперты не могут найти рационального объяснения этому феномену.
Подрезанные крылья
Третье место в российской экономике по зависимости от банковских кредитов занимает авиатранспортная отрасль. Рентабельность авиаперевозок всегда колебалась на крайне низком уровне (около 5%), что, в частности, объяснялось всеобщим, в том числе правительственным, вниманием к ценам на билеты. Из-за этого покупать услуги аэронавигационной службы, а также топливо авиаторы могли, только постоянно перекредитовываясь в банках. Дело усугублялось высокими ценами на авиационный керосин. В итоге дефицит кредитных ресурсов привел к крушению альянса AiRUnion.
Аналитики высказывают опасения, что число авиакомпаний в России в результате кризиса серьезно сократится, а влияние государства на отрасль усилится. «Учитывая, что авиационный бизнес на протяжении всей своей истории был низкорентабельным и, по сути, представляет собой услугу, то последствия будут серьезными для всех представителей отрасли, включая нашу компанию», – говорит заместитель генерального директора «Скай Экспресс» Аркадий Меркулов.
По мнению эксперта, в среднесрочной перспективе произойдет сокращение числа авиакомпаний как в результате объективных экономических трудностей (долги, кризис доверия), так и недружественного поглощения и карательных действий регулирующих органов. Правда, в последнее время авиация вошла в число отраслей, спасением которых государство пытается заниматься. «Ростехнологии» взяли на себя создание на обломках AiRUnion новой компании «Авиалинии России». Чиновники различного ранга в достаточно жесткой форме высказались за немедленное снижение цен на авиатопливо. Компаниям даже пригрозили антимонопольным расследованием. Действительно, поводов подозревать «заправщиков» в сговоре достаточно: если в России за год керосин подорожал на 40%, то в Европе – на 20%. «Можно отметить ряд позитивных шагов, как, например, снятие таможенных пошлин на самолеты или запасные части, усилия по снижению цен на авиационное топливо на российском внутреннем рынке, гарантированные целевые кредиты по фиксированным ставкам, – перечисляет Аркадий Меркулов. – Однако действия государства должны быть грамотными. Не считаем обоснованным оказывать помощь исключительно компаниям с госкапиталом. Необходимо поддерживать перевозчиков, доказавших эффективность своей работы».
Есть и пессимистический сценарий развития кризиса в этой сфере: отрасль в ближайшем будущем по большей части национализируют, 2 – 3 госкомпании с минимальным частным капиталом станут контролировать 90% рынка, 10 – 15 мелких авиаструктур будут работать в региональном сегменте. В итоге – снижение объема перевозок составит 20 – 30% от текущего уровня, как следствие – снижение конкуренции в индустрии и рост цен на авиаперелеты.
Ножницы Кудрина
Дефицит кредитных средств стал ощущаться и в промышленности, несмотря на то что определенные банки сочли ссуды юридическим лицам менее рискованным шагом и даже стали перераспределять свои ресурсы в сторону этого сегмента. Впрочем некоторые эксперты не устают подчеркивать, что кризис существует не только в финансовой системе, но и в головах: предприниматели стали осторожнее, и именно поэтому у всех начались затруднения со сбытом. «Сегодня мы наблюдаем уже не только и не столько кризис ликвидности, сколько кризис недоверия, – разъясняет заместитель генерального директора коллекторского агентства «АКМ» Александр Щербаков. – Жестокое давление испытывают на себе все участники рынка, которые так или иначе вынуждены обращаться за заемными средствами, причем не обязательно речь идет о собственно банковских кредитах. Высокие риски неплатежей сказываются не только на банках, но и на реальном секторе экономики – предоставление товарного кредита или осуществление отгрузки на условиях отсрочки платежа сегодня практикуются с каждым днем все меньше».
Однако, кроме всех этих обстоятельств, на промышленности сказалось еще одно последствие финансового кризиса: замедление темпов экономического роста в западных странах, а также уход спекулятивных капиталов с сырьевой биржи ударило по спросу на нефть и другие традиционные продукты отечественного экспорта – металл, лес и минеральные удобрения. Мировые цены на черное золото скатились ниже $70 за баррель. В результате цены производителей промышленной продукции в России в сентябре 2008 года снизились на 5% после повышения на 0,5% в августе, 5,4% – в июле и 4,9% – в июне. Это максимальное падение промышленных цен за месяц за всю современную российскую историю. Причина этого «упадка» кроется в сырье: цены на сырую нефть и нефтяной (попутный) газ сократились на 20,6%, цены на дизельное топливо – на 11,3%, на бензин – на 10,3%.
Тем не менее как раз нефтяные компании от кризиса пострадают в наименьшей степени – по той причине, что в предшествовавшее кризису время все дополнительные доходы от роста мировых цен на черное золото «срезались» с помощью налогов.
«Наименее пострадавшими следует признать нефтяную и газовую отрасль», – считает ведущий эксперт УК «Финам Менеджмент» Дмитрий Баранов. В условиях наступающих холодов ни одна компания или человек не откажутся от отопления, поэтому спрос на газ, нефть и нефтепродукты не снизится. К тому же никуда не делись личные автомобили, общественный транспорт и многочисленные грузоперевозчики, а значит, им нужен бензин и дизтопливо. В то же время, как отмечает Василий Конузин из ИФК «Алемар», «нефтяники столкнулись с проблемой «ножниц Кудрина», а именно отстающим от мировых цен снижением пошлин на нефть, что заставляет их работать в убыток». Напомним, что пошлины на экспорт нефти и нефтепродуктов из России обычно формируются правительством раз в два месяца по специальной формуле. Основой для вычислений служит мониторинг цены на российскую нефть марки Urals на мировых рынках за минувшие 60 дней. Но сейчас обвал мировых цен был настолько стремительным (почти в 2 раза с конца сентября), что уже в начале ноября некоторые поставки углеводородов за рубеж для отечественных игроков стали убыточными.
К этому надо добавить склонность российских крупных компаний постоянно пользоваться внешними займами. В теории накопленная с начала года прибыль от продажи нефти по сверхвысоким ценам могла бы компенсировать текущие убытки, однако в действительности этому мешают обязательства по обслуживанию имеющихся долгов и инвестпрограмм, а кроме того – приобретения компаний. В результате в IV квартале при отрицательном свободном денежном потоке накопленной прибыли может не хватить на покрытие обязательств, чем, собственно, и были обусловлены «походы» нефтяников в правительство. Спасти ситуацию могут срочные меры по снижению экспортных пошлин на нефть, как раз этим вопросом на днях озаботились власти, произведя внеплановое сокращение с 1 ноября текущего года уровня ставки экспортной пошлины на нефть отечественных марок на $85 за тонну (до $287). Таким образом правительство пытается минимизировать убытки отечественных нефтяных компаний в условиях резкого падения стоимости черного золота на мировых сырьевых рынках.
…За то и продаем
Представители других экспортно-сырьевых отраслей страдают от кризиса сильнее, поскольку, в отличие от нефтяников, не могут рассчитывать на налоговые преференции. Как заявил в октябре совладелец компании «Еврохим» Андрей Мельниченко, Бразилия в середине осени обычно закупает 7 млн тонн российских минеральных удобрений, а в этом году приобрела только 1 млн тонн. Одновременно упал спрос на удобрения внутри страны.
Здесь опять не обошлось без рокового совпадения. Вообще говоря, сельское хозяйство не должно было бы испытывать чрезмерного дефицита ресурсов, поскольку львиная доля агрокредитования производится через государственный Россельхозбанк, который не снижал масштабов деятельности и к тому же недавно получил от государства дополнительные капиталовложения. При этом сельхозпроизводители пользуются субсидированием процентной ставки по кредитам из федерального и региональных бюджетов. Правда, банковские кредиты дорожают, а величина госсубсидий остается неизменной. Но еще хуже то, что именно в этом году во всем мире наблюдался хороший урожай зерновых – в результате цены на пшеницу упали, а спрос на российское зерно за рубежом уменьшился. Падение цен на зерновые, снижение экспортного спроса и подорожание кредитных ресурсов вместе подрывают покупательную способность сельхозпредприятий, а поэтому, по оценкам участников рынка, суммарное потребление российских минудобрений может к весне снизиться на 40 – 50%.
Падают и цены на металлы, причем очень быстро. Только за октябрь цена на сталь на Лондонской бирже металлов сократилась в два раза, примерно с $520 до $260 за тонну. Мировые цены на алюминий снизились более чем в 1,5 раза.
«Одними из первых ощутили на себе последствия кризиса металлургические компании, и это в первую очередь было связано с резким сокращением спроса на готовую продукцию, что провоцирует падение производственных результатов предприятий, а это напрямую отражается и на результатах финансовых», – говорит аналитик ГК «АЛОР» Анна Люканова. Именно АЛОР первым объявил о намерении сократить объемы производства и уволить или отправить в вынужденный отпуск значительную часть сотрудников. «Из-за падения цен на сталь и цветные металлы себестоимость существенно превысила выручку. Одновременно металлурги столкнулись с уменьшением потребления со стороны ключевых партнеров как внутри страны, так и за рубежом», – поясняет причины кризиса в металлургической отрасли руководитель аналитического управления ИФК «Алемар» Василий Конузин. Предвидя дальнейшее ослабление спроса, в частности из-за слишком быстрого охлаждения экономики Китая, являющегося одним из ключевых внешних потребителей металлопродукции, а также замораживания инфраструктурных проектов внутри страны, меткомпании прибегают к экстренным мерам – сокращают производство, останавливают заводы, уменьшают рабочую неделю, отправляют сотрудников в незапланированные отпуска. И этот процесс будет лишь продолжаться, учитывая, что с падением спроса на продукцию металлургов снижается и цена на металлы.
«Металлурги из всего перечня промышленных предприятий чувствуют себя хуже всех. Это объясняется тем, что основные их покупатели – строители и автомобилестроители – сократили потребление металла из-за проблем со сбытом своей продукции и высокой собственной долговой нагрузкой», – продолжает перечислять проблемы отрасли ведущий эксперт УК «Финам Менеджмент» Дмитрий Баранов. Банки перестали кредитовать строителей, а те не могут продолжать строить на собственные деньги – их не хватает. В случае с автопроизводителями банки перестали выдавать кредиты (или ужесточили условия их получения), сократились продажи машин, и автопром тоже начал испытывать трудности, снизив производство и, соответственно, уменьшив объемы закупок у металлургов. Кстати, автопроизводители оказались в схожей с меткомпаниями ситуации, они также вынуждены сокращать производство и персонал. Отчасти это объясняется и тем, что в условиях финансового кризиса многие потребители предпочитают на время воздержаться от серьезных приобретений, формируя денежную «подушку безопасности».
Эксперты не берутся прогнозировать, когда металлургическая отрасль сможет выйти из кризиса, но считают, что та ситуация, в которой меткомпаниям пришлось затянуть пояса, пойдет им лишь на пользу: они оптимизируют свои расходы, смогут повысить рентабельность производства. «Металлурги избегнут банкротств, однако будут вынуждены забыть о рентабельности в 30% и 40%», – резюмирует Василий Конузин.
Нехватка энергии
Электроэнергетика, в отличие от других отраслей, не отличалась особой зависимостью ни от банковских кредитов, ни от экспортных цен. Казалось бы, эту область кризис должен был затронуть в наименьшей степени. Проблема, однако, заключалась в том, что сегмент нуждался в громадных инвестициях. Получить эти ресурсы, в соответствии с концепцией чубайсовской энергореформы, планировалось от частных инвесторов. Однако кризис опустошил карманы последних – опять роковое совпадение – как раз в момент завершения реформы и распродажи основных энергоактивов. «Наибольшие опасения в отечественной промышленности вызывает энергетика, – считает руководитель аналитического управления ИФК «Алемар» Василий Конузин. – Потенциально отрасли необходимо 3,2 трлн рублей, из которых в рамках приватизации было привлечено лишь около 1 трлн рублей. Эскалация производственной инфляции, достигшей в августе более 30%, не прошла даром: цены на энергетическое оборудование выросли с заложенных в инвестпрограмму РАО «ЕЭС» $800 и $1200 за кВт установленной мощности газовой и угольной генерации до $1200 и $1800 соответственно. Удорожание инвестпрограмм приводит к рискам срыва сроков ввода мощностей, грозящим серьезными штрафами компаниям – до 25% объема инвестпрограммы».
Пополнить недостающие финансовые резервы компании энергетической отрасли могли бы за счет привлечения стратегических инвесторов либо за счет открытия кредитных линий. Но оба этих способа в условиях кризиса практически неприменимы. Даже если бы доступ к кредитным ресурсам сейчас открылся, выросшие в разы ставки при столь низкой, а порой и вообще отрицательной рентабельности энергетиков ставят отрасль на грань банкротства. Кроме того, мало кто из инвесторов согласится вкладывать столь значительные суммы в развитие энергетических предприятий, так как срок окупаемости данных инвестиций – десятки лет. С другой стороны, покупать акции энергетики по тем ценам, которые были еще два месяца назад, никто не будет, а значит привлечь достаточные объемы денежных средств за счет, например, допэмиссии, не угрожающей размыванию пакета контролирующего акционера, практически невозможно. Например, акции ОГК-6 упали в цене с июля практически в 7 раз. Продавать акции за бесценок, особенно если они были куплены еще в начале года, естественно, никто не будет. А потенциальное сокращение энергопотребления грозит серьезными потерями оптовым производителям.
«В энергетике кризисные процессы продолжатся, и главным образом они будут обусловлены несоответствием ценового регулирования на рынке электроэнергии и на рынке энергоносителей. По всей видимости, энергокомпании будут укрупняться, и в итоге вместо 20 генерирующих структур в отрасли останется 4 – 5», – рисует весьма пессимистическую картину будущего Василий Конузин.
Что будет
Общее торможение темпов развития стало уже «медицинским фактом». По прогнозам Fitch, в 2009 году рост ВВП в России замедлится до 4% по сравнению с 7,3% в 2008 году. «Говорить об экономическом росте в будущем году нереально», – уверен Василий Колташов (ИГСО). И все же глубина и продолжительность кризиса остаются пока еще предметом гаданий со стороны экономистов.
«Я склоняюсь к более оптимистичному сценарию, уменьшение спроса на продукцию будет наблюдаться только до конца года, а ситуация с ликвидностью постепенно стабилизируется, – полагает Анна Люканова (АЛОР). – К тому же правительство разработало программу по поддержке реального сектора экономики».
«В среднесрочной перспективе (от трех месяцев до года) промышленность в большей степени начнет ощущать последствия торможения экономики, что выразится в снижении спроса, цен и опережающего падения выручки как в добывающих, так и в перерабатывающих отраслях», – соглашается Василий Конузин из ИФК «Алемар».
Наиболее «радужную» картину развития событий нарисовал Дмитрий Баранов из УК «Финам Менеджмент»: «В среднесрочной перспективе может быть лишь оптимистичный сценарий. Человеку нужно удовлетворять свои потребности – есть, пить, работать, одеваться, жить где-то, в конце концов, а значит, ему потребуется пища, которую нужно произвести на каком-то оборудовании, для изготовления которого потребуется металл, одежда, которая тоже не шьется вручную, а на станках, ему нужно тепло, свет, квартира для жилья и т. д. и т. п.». Что же касается всяких «виртуальных свойств», как то: капитализация, стоимость акций и прочее, то их восстановление до докризисного уровня займет гораздо больше времени. А объемы физического производства продукции восстановятся достаточно быстро.
«Восстановление докризисных объемов производства можно будет ждать уже весной следующего года. Учитывая, что эти сегменты достаточно давно консолидированы и там действуют крупные игроки, кардинальных изменений в них не будет», – говорит Дмитрий Баранов. Более того, по его мнению, из кризиса эти отрасли выйдут, как после болезни, – укрепившимися, финансово твердыми, сократившими свои издержки, с более высокой производительностью труда. «На мой взгляд, все накопившиеся проблемы разрешатся не так скоро, как хотелось бы, но эпицентр кризисных явлений позади», – добавляет Анна Люканова.
Василий Конузин не так оптимистичен в своих прогнозах: «При худшем сценарии развития событий снижение темпов роста ВВП превысит правительственные прогнозы и приблизится к нулю, что будет сопровождаться резким падением нефтедобычи и нефтепереработки, приостановкой крупных металлургических заводов и автопроизводств. Одновременно будут свернуты все инвестиционные проекты, и, соответственно, потенциальное развитие экономики будет отодвинуто на несколько лет», – считает эксперт. Впрочем, спрос на энергоносители все равно сохранится, поэтому для того, чтобы оставить нефтяников на плаву, государство пойдет на смягчение налогового режима и позволит им получать некоторую заданную маржу. Ситуация с металлургами и шахтерами – сложнее: при существенном падении цен на внешних рынках внутренний платежеспособный спрос не сможет перекрыть потенциальное предложение, поэтому в отрасли не исключены банкротства или национализация ряда предприятий. То же относится и к автопрому. Консолидации, сокращения числа компаний и усиления позиций государства стоит ожидать во всех отраслях финансового сектора, девелопменте, ритейле, энергетике. Поэтому главный вопрос, который встанет на повестку дня в 2009 – 2010 годах, будет заключаться в том, что будет делать государство с теми активами, которые попадут в его руки в ходе кризиса. Ожидает ли нас новый виток развития системы госкомпаний или, наоборот, очередная волна приватизации? Тяжелое финансовое положение, в которое рискуют попасть в ближайшие годы и правительство, и существующие госкомпании, позволяет говорить, что оба сценария равно вероятны. Впрочем, все, как всегда, решат цены на нефть.
Максим Логвинов, Константин Фрумкин Компания №535
