Как Анатолий Винтер возрождает традиции краснокамской деревянной игрушки

Досье

Анатолий Винтер, 65 лет, владелец фабрики «Краснокамская игрушка». Родился в Кизеле (Пермский край), месте ссылки родителей. Окончил Пермский государственный медицинский институт. До того, как стал владельцем фабрики игрушек, занимался бизнесом в лесопромышленной сфере. Хобби и вторая страсть — музыка, играет на бас-гитаре в пермской рок-группе «ОСВ». Живёт в г. Котор (Черногория).

В фабриканты б я пошёл...

Как я дошёл до жизни такой? Это всё из детства! Подростком играл на гитаре, и меня даже взяли в ансамбль в ДК. Конец 60-х. Никаких музыкальных инструментов не продавалось — от слова «вообще». Мы гитарами любовались только на картинках. Как-то в журнале « Техника — молодёжи» напечатали схему, как своими руками смастерить гитару. И мы с папой сделали первую электрогитару сами. До этого самолёты и планеры придумывали, летающие модели.

Отец приучил меня заниматься трудом творческим, с радиоэлектроникой познакомил. Я начал паять радиоприёмники, даже стал радиохулиганом! Построил передатчик, незаконно выходил в эфир (сотни маленьких самодельных радиоточек так действовали) — и что-то рассказывал о музыкальных направлениях или группах, ставил музыку с магнитофона или пластинки из рентгеновской пленки. Так мы слушали «Битлз».

Потом поступил в медицинский институт в Перми, и после окончания вуза даже проработал два года врачом. Специальность — сангигиена, я занимался гигиеной питания, и быстро понял, что это не моё. Пробовал уйти в науку, но меня звала музыка, и я погрузился в неё с головой. Играл в пермской рок-группе «ОСВ» — мы и в ресторанах выступали, и на гастроли ездили, и на одной сцене с «Аквариумом», «Опытами Ляпина», «Телевизором», «Странными играми» и другими легендами пели. Я и до сих пор играю — вот сейчас мы выпустили диск с записями 88-го года, очень гордимся!

Когда наступили 90-е, я, как многие, пошёл в бизнес — у меня с партнёрами в Перми была своя лесопромышленная компания. Мы думали, что лес — это ценный актив, и на нём можно зарабатывать. Но это оказалось не так. Очень скоро крупные деревообрабатывающие предприятия благополучно начали банкротиться один за другим, потому что крупная промышленность не могла выжить в то время в стране. А с деревом мне работать нравилось. И если просто отгружать лес было уже неинтересно и скучно, то деревянная игрушка увлекала, я вспомнил детство.

В 99-м году и Краснокамскую фабрику деревянных игрушек постигла печальная участь — она обанкротилась, её выставили на продажу. Она с 1941-го года ведёт свою историю! Мы, четверо друзей, скинулись и выкупили предприятие. Деньги были не баснословные, абсолютно подъёмные для четверых. Вложили мы собственные средства. Пришли туда и увидели удручающее зрелище: кучка работников, которые сидели в полуотапливаемых помещениях и продолжали делать игрушки, потому что ничего другого они не умели. Выносили их к поездам, на рынки, продавали — и на эти деньги влачили полуголодное существование. Мы начали восстанавливать производство. Надо было видеть: цеха без крыш, станки в металлолом порезаны, отопление отрублено.

Вот в это надо было вкладываться уже существенно. Запас прочности нужен был, а мы его не имели. Брали кредиты, изымали средства из других мест, куда они были вложены. В какой-то момент мои компаньоны устали от постоянных денежных вливаний, и наши пути разошлись. Я постепенно выкупил у них всю фабрику. И с тремя помощниками — молодыми девушками без высшего образования — мы стали налаживать новую жизнь на производстве. Сейчас они давно отучились в институтах, работают на руководящих должностях: Светлана Неганова, — директор фабрики, Елена Соколова — финансовый директор, Анна Егорова — заместитель директора. Это моя опора и гордость.

Дистанционное управление

Именно благодаря этим героическим женщинам я два с половиной года «рулю» бизнесом из Черногории — могу себе позволить! Я живу в Которе, что никак не отражается на бизнес-процессах. Это раньше необходимо было лично находиться на производстве.

Я всегда в курсе, что происходит на фабрике, регулярно получаю отчёты. Я всё время на связи, раз в неделю или по необходимости мы с руководством проводим видеоконференции. Приезжаю туда, конечно, раз в несколько месяцев, или сотрудники прилетают в командировки ко мне. Так что моё отсутствие ни на что не влияет.

Я же говорю — кадры решают всё. Люди преданы делу, заинтересованы в его развитии, потому что видят перспективу, знают, что будут жить ещё лучше.

Конечно, случаются форс-мажоры, куда без них. Например, 2 мая на фабрике был пожар. Я, конечно, сорвался, прилетел. Сгорел старый цех, которому 50 лет. Пострадало оборудование, к счастью, второстепенное, и много упаковки сгорело. Продукт-то есть, а отправлять его не в чем. Заказывать упаковку новую — это месяц ждать.

Но простоя мы избежали. Все нам кинулись помогать, даже конкуренты. Звонят: «Толя, чем помочь?» И иностранцы звонили. Но обошлись своими силами, без посторонней помощи. Партнёры — молодцы, оперативно поставку упаковки нам наладили. Так что текущий бизнес не пострадал.

Но финансовые потери есть — вышедшие из строя станки, хоть и не основные, здание сгоревшее, часть которого можно восстановить, а остальное легче снести и заново отстроить. Пожар большой был, 29 единиц техники тушили его полдня. Причина предварительная банальна — кто-то покурил. А производство же с деревом связано — опилом, пылью древесной. Тихонько тлело сначала где-то, а потом началось…

Под грифом «Секретно»

Начинали мы с 10 работников, постепенно раздули штат до 130. И поняли, что идём не по правильному пути. Надо заниматься технологиями, а не штатом. Начали закупать современное оборудование, повышать качество, внедрять технические новинки. То есть переходить в производстве игрушек от ручного труда — к машинному.

Ведь как всё происходило? Никто нас не учил делать игрушки. Это закрытая отрасль, у каждого производителя свои секреты. Так всегда было. В советское время наши разведчики покупали механические игрушки на Западе, и в Сергиев Посад их доставляли, в Институт игрушки. Там разбирали по деталям, чертежи делали и на игрушечные заводы отсылали. В архивах нашей фабрики хранятся такие документы с грифом «секретно».

Надо сказать, что исстари в мире ценились деревянные игрушки производства двух стран, у которых свои традиции: России и Германии. Германия до сих пор удерживает лидерские позиции. И на арену вышел Китай, где немцы держат свои производства.

Я много лет не мог попасть ни на одну фабрику игрушек. Как только узнавали, кто я, в цех не пускали. Для специалиста достаточно взглянуть на производство, и многое он поймёт.

Но однажды к нам попал немец Петер Хандштайн, владелец известной фирмы HAPE, выпускающей деревянные игрушки. Он создал в Китае индустрию, в которой занят целый город с населением в 200 тысяч человек! И ехал туда из Европы через Россию, через Дальний Восток. Его автокортеж киносъёмочная группа сопровождала — отчаянное же турне! Это лет 8 назад было. Так вот, он по пути заехал к нам. А мы взяли и показали ему всё, что есть. И он в ответ пригласил нас к себе.

Мы руководящим составом собрались, поехали, он провёл нас по своим предприятиям. Более того, несколько наших специалистов прошли обучение на его фабрике в Китае, после чего внедрили у нас на производстве передовые технологии. До чего-то мы, конечно, и сами дотумкали, а со многим они нам помогли, очень серьёзно помогли.

Мы даже подумывали совместное предприятие открыть, но они не решились — им в Китае дешевле. Хотя парадокс — сырьё они из России везут, тот же лес. И потом в России эти игрушки продают. А Россия теряет целый сектор экономики. Но это хотя бы качественная игрушка (немецкая, хоть и сделана в Китае), а не тот китайский ширпотреб, на которыё часто зарятся наши продавцы из-за дешевизны.

У нас дешёво не может быть — издержки большие. Правда, в последние годы ситуация на рынке международном стала меняться. Те же немцы начали переносить производство в Европу, в частности, в Румынию, чтобы маркировка была «сделано в Европе».

Тесен мир игрушек

Несколько игрушечных фабрик и несколько десятков небольших мастерских формируют сегодня рынок деревянной игрушки России. Это узкая ниша. В игрушечном мире все игроки знают друг друга лично или косвенно. Это сфера, мы объединены в Ассоциацию предприятий индустрии детских товаров (АИДТ ), возглавляемую Антониной Цицулиной. Контактируем через неё, лоббируем свои игрушечные интересы в правительстве и других инстанциях.

Семь лет подряд мы являемся лауреатами всероссийского конкурса «100 лучших товаров России», в прошлом году удостоились звания лауреата российской национальной премии «Золотой медвежонок» в номинации «Лучшие игры и игрушки», это такая наша «красная дорожка». 

Но есть другая угроза — когда приходят на рынок новые компании и начинают копировать наши самые продаваемые модели. Мы не можем ничего с этим сделать. А есть ещё хлеще — делают игрушки и под нашей маркой продают! Такие факты всплывают. Это очень обидно. Мы по полгода раскручиваем модель! Серьёзные средства на это тратим: делаем сначала пробную партию, отдаем под реализацию, смотрим, как она идёт, и только когда начинает продаваться до нужного нам объёма — продаем оптовикам. На всё про всё уходит в среднем шесть месяцев.

В год мы производим 300–400 тысяч игрушек. Из первосортной древесины, специально подготовленной, чтобы при массовом производстве получить однотипные детали. Все наши изделия имеют необходимые сертификаты и разрешения. В своём производстве используем в основном древесину местных пород: березу, липу, реже — бук, его из Краснодарского края везём.

На себестоимость мы накидываем, грубо говоря, процентов 20. Самый дорогой, наверное, «Напольный конструктор Поликарпова», разработанный специально для детсадов, его ещё в советское время делали, около 10 тысяч рублей стоит, это такой набор, где детали сделаны в натуральную величину кирпича.

Работаем мы в основном с оптовыми покупателями, среди которых много интернет-магазинов, их количество близко к тысяче. Минимальный заказ — от 10 тысяч рублей. В розницу игрушки можно купить на самой фабрике, по ценам оптовиков. Когда игрушка доходит до магазинов, она становится в разы дороже, в два-три раза накрутка.

У нас был опыт — мы открывали фирменный магазин в Перми. Но через три года благополучно его закрыли. Почему? Толку особого не было, потому что один магазин — ничто, нужна сеть. А это уже совсем другой бизнес, мы к нему не готовы.

Зарабатываем мы ещё на сувенирах: если юбилей у компании или акция какая-нибудь готовится, мы под заказ разрабатываем дизайн и производим фирменную продукцию, она стоит дороже игрушек.

Техника и технологии

У нас 5 тысяч квадратных метров производственных площадей — от распиловочного цеха до покрасочного. Раньше фабрика занимала 4 гектара земли, сейчас задействовано 1,5 гектара, так что есть куда расти. Коммуникации готовы, электричества достаточно.

На фабрике есть мощные деревообрабатывающие станки, которым по 50 лет — и сносу им нет! Многие машины мы сами приспособили под наши нужды. Например, сверлильные станки — наши личные разработки, которые в деталях для игрушек делают 10–20 дырок одномоментно. Или есть виброгалтовочные машины для шлифовки, например, медицинских инструментов, посуды или болтов с гайками, которые натираются там до блеска. А мы их для шлифовки древесины приспособили особым способом — и избавились от дополнительных рук, шлифуем в автоматическом режиме сейчас заготовки.

Есть у нас и современное оборудование — корейское, японское, немецкое. Например, фрезерные станки с числовым программным управлением — для раскроя материалов и деталей, это уже компьютерные технологии. Или печатные станки, в которых можно запечатать, например, кубики 4х4х4 см. Там до миллиона комбинаций цветов! Сейчас мы покупаем ещё один станок, один из самых современных на сегодняшний день, с большими возможностями: на нём можно напечатать детали высотой до 20 см! Вот такие нано-технологии! Удовольствие недешевое — около 4,5 миллионов рублей.

Наша деревянная игрушка освоила IT-технологии — в прямом смысле! С московской фирмой EligoVision мы смогли объединить традиционные кубики с технологией 3D! Получилась игрушка-интерактивное пособие «AR энциклопедия Пермского края», в котором показан регион от доисторических времён до современности. Состоит из 12 кубиков и мобильного приложения, которое можно бесплатно скачать в Google Play и AppStore.

У каждого кубика есть одна особенная грань. Её легко узнать по шестиугольному символу — логотипу конструктора EV Toolbox, при помощи которого создано приложение. Всё просто: скачиваете программу, наводите на кубик камеру — и изображение оживает! Заодно можно прослушать рассказ о картинке — пермском балете, историческом факте, достопримечательности.

Игрушка уже активно продвигается как нами, так и правительством края. И, надо сказать, небезуспешно! Стоит она 2 тысячи рублей. Ну что это — в ресторан сходить один раз. И эту тему можно развивать — для других регионов, для крупных компаний со своей историей.

С IKEA работать отказались

На сегодня своей продукцией мы охватили почти 50 регионов России. Основные поставки идут в Москву, Питер, Новосибирск, Екатеринбург, Краснодар, конечно, Пермь, страны ближнего зарубежья. Далее для нас процесс неконтролируемый, расходятся наши изделия по городам и весям. Например, подписали контракт с «Пятёрочкой», а у них около 9 тысяч магазинов по всей стране. В каждый по несколько игрушек — вот уже и десятки тысяч надо произвести и отгрузить.

Предлагала нам работать и IKEA — на российскую линейку товаров. К нам весной приезжала целая делегация, всё им у нас понравилось, говорят, что на 98 процентов ваша фабрика готова производить то, что им нужно. Но мы не готовы терять свой сформировавшийся рынок и работать только на одного покупателя, на эти грабли мы уже наступали. Попадаешь в финансовую кабалу, и тебе начинают диктовать условия. Объём производства сильно увеличивается, а маржа сильно уменьшается.

Совмещать не получится сейчас, это надо новый завод строить, персонал набирать и обучать, финансирование добывать, короче, целая история. Поэтому мы развиваем свой собственный бренд, и не хотим становиться придатком крупной компании.

Ещё для нас важный рынок — это детские дошкольные учреждения, сами понимаете, сколько их в стране. Мы активно с ними работаем, почти вся наша продукция востребована, детским садам она очень нужна! Но не всё так просто. Частные сады финансируются лучше, а муниципальные если что и получают, то надо через систему тендеров пройти, а у нас страна такая, что везде соблюдаются чьи-то интересы. В итоге игрушки для детсадов часто закупают иностранного производства. А где же поддержка отечественного предпринимателя, импортозамещение, о котором трубят направо и налево?

Возможно, у иностранцев есть то, чего нет у нас — ну так вы сформулируйте задачу, мы сделаем, не хуже и не дороже. Вот и получается, что госденьги идут на развитие чужого производства, а не российского.

Когда у тебя ассортимент продукции более ста наименований, их невозможно делать все одновременно. Есть очерёдность. В этом месяце делаем определённое количество деталей, и создаём запас на три месяца, и так далее. Это сложная внутренняя логистика — всегда и всё должно быть в наличии. В этом специфика.

Сейчас мы всё отработали. У нас есть промежуточный склад, где держится запас заготовок постоянно. А раньше впросак попадали. Ошибётся кто-нибудь, условно говоря, один кубик не в тот цвет покрасит — и всё производство может встать. И надо месяц ждать, чтобы сделать этот злосчастный кубик: выпилить, высушить, отшлифовать, покрасить. Так что учились на своих ошибках — не только производству, но и управлению производством.

В нашем деле есть сезонный фактор. Летом продаж практически нет. Падают они, начиная с марта — постепенно, а август-сентябрь — опять идут в рост. К новому году — самый пик.

Когда идет снижение, мы делаем запас игрушек, то есть работаем на склад, а осенью его начинаем распродавать. Если бы год шёл ровно, нам надо было бы расширять производство. Так что спады нам, как ни странно, на руку.

Основные наши затраты — это зарплаты и налоги. Нельзя настолько механизировать производство, чтобы стоял один человек на конвейере и штамповал детали. У нас заготовки через десятки рук проходят. И это не одна штука, а сотни тысяч! Сейчас на фабрике работают в штате почти 100 человек, это основной костяк. В сезон мы набираем ещё 20-30 человек — на временные работы.

Летом финансово становится тяжеловато — так как продаж почти нет, работаем «на склад», а платить зарплату нужно в полном объёме. Чтобы хоть как-то уравновесить ситуацию, в июле вся фабрика дружно уходит в отпуск, да и споров нет об очерёдности. Остаются только продажники и все те, кто связан с отгрузкой товара.

Мы не хотим больше раздувать штат, уже и так предел. Проходили эти грабли в самом начале, и чуть не оказались на грани краха. Но вовремя переключились на технологии, постепенно смогли снизить количество человек до 70-80, но так как объёмы со временем росли, пришлось снова людей набирать.

На втором месте по затратам — это материалы (древесина), комплектующие (шурупы, магнитики, веревочки, краска, лак, воск, шлифовальная бумага, полировочные средства и т.д.) и упаковка.

Кредиты мы берём только на приобретение новых технологий, для повышения производительности труда, а на текущую деятельность нам хватает своих средств.

Несколько лет назад мы защитили проект в Министерстве промышленности России в рамках первого российского инвестиционного конкурса — и попали в число 17 предприятий игропрома, которым должны быть выделены субсидии от государства. Программа рассчитана до 2020 года. Грянул очередной кризис, доллар в два раза подорожал, соответственно, и необходимые нам станки тоже, поэтому и программу мы сильно скорректировали.

А субсидии, к тому же, не ахти какие, когда мы узнали, что это за субсидия — только посмеялись: кредитные ресурсы государство профинансирует до ставки рефинансирования. Условно она составляет 10 процентов, а кредит выдают под 20 процентов, вот 10 процентов разницы государство нам компенсирует, а 10-то мы всё равно должны выплачивать сами!

Или нам государство говорит: мы вам дадим субсидии на современные технологии, но вы должны при этом обеспечить 30 рабочих мест. Но это нонсенс! Я внедряю технологии не для того, чтобы ещё людей набирать, а наоборот! Только однажды нам 50 процентов затрат на оборудование компенсировали, где-то в районе 500 тысяч рублей. В другой раз деньги, которые обещали дать на развитие отечественного бизнеса, государство перекинуло моногородам, а мы остались не у дел.

Поэтому мы стараемся растить бизнес самостоятельно. Государству нас развивать очень просто — нам не надо мешать и пустить нас уже полноценно на российский рынок.

Маркетинг и продвижение

Наш рекламный бюджет — 3—5 процентов от общих затрат. Мы участвуем в выставках, российских и международных. Состоим в Ассоциации предприятий индустрии детских товаров, взаимодействуем с другими компаниями, это для нас хорошая площадка для пиара. О нас снимают сюжеты, например, недавно вышла передача с рассказом о нас на телеканале «Россия24». У нас есть официальный сайт, поисковики нас сразу «видят»; есть группа в Facebook.

В год фабрика принимает 20–25 тысяч посетителей, которые приезжают на экскурсии. Это детские сады и школы. Для них интересно, для нас — реклама. Те же школьники через пять лет, может, родителями станут — это наши будущие клиенты.

В Краснокамске есть два музея, где мы представлены: музей игрушки, который мы открыли 5 лет назад с помощью горадминистрации, и краеведческий музей, который проводит выставки игрушек с советских времен до наших дней. Это престиж фабрике.

Местная и краевая власть нам помогают продвигаться, что приятно. Мы для администраций различного уровня тоже часто делаем сувенирную продукцию, как традиционную, так и эксклюзивную. Например, матрёшек ростом с человека! Для нас это тоже реклама.

Что дальше

Я мечтаю создать технопарк — на свободных фабричных гектарах земли. Это позволило бы диверсифицировать производство, когда каждая компания занималась бы своим участком работы, и, таким образом, весь холдинг бы производил громадный ассортимент и объём игрушек, и мог бы стать серьёзным игроком даже на экспортном рынке. Краевая администрация в курсе наших планов, думает, как нам помочь.

Кроме того, находясь в Черногории, у меня есть возможность прозондировать европейские рынки, подумать о создании филиала производства, возможно, не полного цикла, а с доставкой сюда полуфабрикатов с Краснокамской фабрики. Здесь прекрасные буковые леса и есть квалифицированная рабочая сила. Для европейцев только нужен новый дизайн игрушек — с поправкой на традиции, менталитет.

Ещё одно направление — производство сувенирной продукции для туристов. В Которе у меня есть мастерская Atelier Anatol Winter. В рамках международного культурного проекта Dukley European Art Community, который развивает Марат Гельман, мы с известными художниками и дизайнерами из стран СНГ и Европы работаем над новыми проектами. Поле — широкое. В Котор по два-три лайнера летом каждый день приходят, это пять-десять тысяч туристов! Не исключаю, что через какое-то время на Краснокамской фабрике наладим производство туристических сувениров — для продажи в Черногории и Европе. Так что я здесь исключительно чтобы продвигать Краснокамскую фабрику игрушек!

Источник: biz360.ru