Мода и текстиль. Рождение новых тенденций.

Авторы Колин Гейл, Ясбир Каур

www.grevtsovpublisher.ru

Глава 2. Материалы

Специалисты, работающие в индустрии моды и текстильной промышленности на заключительных этапах дизайна, сборки и розничных продаж, вполне могут вообразить, будто они вовлечены в более сложный мир, чем их коллеги, занятые изготовлением сырьевого материала из меха, руна и волокна. Легко поверить, например, в то, что сырье производится на некой благополучной фабрике в каком-то отдаленном месте. Нет ничего более не соответствующего истине, поскольку изготовление волокна осуществляется во всех моделях общества и при любых обстоятельствах. Первопричина возникновения романтического ореола вокруг моды и текстиля по большей части кроется в той таинственности, которой некогда было окутано создание тканей из волокон, ценимых на вес золота и добываемых, как редкое сокровище, в опасных и недружелюбных условиях вдали от цивилизации. Точно так же и в наши дни технические приемы и сырье, применяемые при изготовлении тканей, могут представлять собой нечто абсолютно выходящее за рамки научных познаний о жизни, природе и материальном мире. История производства волокна охватывает многие сферы деятельности, от истребления биологических видов до бандитизма, от биотехники до мировой торговли. Будучи предметом оживленных дискуссий в областях сельского хозяйства, экономики и науки, история развития производства волокна и вопросы, связанные с ней, становятся подчас недоступными для рядовых профессионалов мира моды и текстиля. В данной главе некоторые из этих вопросов вынесены на первый план, поскольку в настоящее время, более чем когда бы то ни было, производство волокон является движущей силой моды и текстильной промышленности, ставящей новые технические и творческие задачи.

Мы также рассмотрим некоторые критерии, факты и вопросы, определяющие общую культурную идентичность моды и текстиля. Несмотря на то что каждая из этих отраслей шла по своему собственному пути в культуре и бизнесе, обе они эксплуатировали одни и те же природные ресурсы, а значит, говорили на общем художественном языке. В погоне за качеством и эффектностью все блестящее, заметное и оригинальное получило распространение в мире тканей и одежды. Блестки, перья, мех, кость, металл, камни — мода и текстиль создали беспрецедентную философию промышленного дизайна, согласно которой можно использовать все и вся. Иногда это приводило к безжалостной эксплуатации животного мира. Принципиальность в таких вопросах — признак высокого уровня нравственности в любом цивилизованном обществе. Поэтому «модность» всегда будет находиться под пристальным вниманием политиков и общественности, и нигде это не проявляется так очевидно, как в спорах вокруг первобытного материала — шкуры убитого животного. В истории существовал период, когда казалось, что использование натурального меха неизбежно прекратится, его синтетические заменители конкурировали в борьбе за спрос. Однако появление новых потребительских групп и переменчивость взглядов вполне могут стать причинами возоб­новления битвы за мех. Создается впечатление, что мир материалов проникает в самое сердце мира моды, поскольку материальный продукт обеспечивает и выразительность, и своеобразие изделия.

В индустрии моды и текстиля используется такое количество материалов, что в рамках данной книги невозможно воздать должное им всем. Поэтому в настоящей главе говорится лишь о базовом наборе самых распространенных типов пряжи с некоторыми дополнениями. Существует около ста разновидностей волокон: шведская компания Swicofil приводит их список на своем сайте www.swicofil.com/products.html. Основная тема данной главы — природа и натуральные материалы, в частности нити растительного и животного происхождения. В течение большей части ХХ века промышленность была сосредоточена на производстве традиционного ассортимента натуральных волокон (к примеру, хлопка), некоторых искусственных волокон, регенерированных из целлюлозы, и большого количества синтетических полимеров, добываемых в основном из нефти (в предыдущей книге авторов «Книга о текстиле» (Gale, 2002) представлен исчерпывающий обзор и справочный материал по данной группе волокон). Похоже, что XХI век стремится расставить свои акценты. Новые технологии заставляют промышленность вернуться к изучению растительного и животного мира, взглянуть более широко на природу — потенциальный источник сырья. Начало XХI века рассматривается как время вступления волоконной промышленности в новую эру — эру разработки новых волокон и способов их получения. Таких инициатив, как европейский проект BRITE-EURAMSMARTEX, занимающийся поиском методов создания «функционализированных» полимеров (Europa, 2002a) и материалов с высокотехнологичными характеристиками, становится все больше. Причины этого довольно сложны и необязательно коренятся в достижениях науки. Волоконная отрасль промышленности находится под давлением как экономических, так и политических факторов, которые побуждают производителей стимулировать поиск новых рынков сбыта своей продукции.

Средние темпы роста конечного потребления текстильного волокна снизились за последние три десятилетия… Что в основном связано со снижением темпов роста мирового ВВП… и населения Земли (Texprocil, 2002).

Сегодня инжиниринг вступил во вторую фазу. Новые синтетические волокна либо разрабатываются из натуральных возобновляемых ресурсов, либо имитируют функции и признаки форм, которые обычно встречаются в растительном и животном мире. Результатами этой недавно открывшейся перспективы могут стать далеко идущие последствия, и то, что называется новыми натуральными материалами, несомненно, окажет существенное влияние на будущее моды и текстиля. Поскольку наука все глубже и глубже погружается в вопросы производства волокон, потребители будут осведомлены скорее о качествах материалов, нежели об их составе.

Научная тема, с которой начинается данная глава, далее будет рассмотрена в контексте обзора продуктов животного происхождения, традиционно имеющих отношение к моде. Что же касается фактов, не рассмотренных в настоящей книге, то существует огромное количество литературы (как в Интернете, так и в печатных изданиях) о волокнах и сырье, используемых в мире моды. Многие публикации на тему волокон ориентированы на читателей, имеющих познания в областях техники, науки или экономики. Существуют книги, которые либо посвящены отдельным культовым материалам, например дениму (Marsh, 2002), либо служат справочным пособием по тканям (Parker, 1992), либо излагают историю инновационных материалов, таких как нейлон, с точки зрения общества и моды (Handley, 2000). Как правило, информацию о большинстве современных синтетических полимеров и новых волокон можно получить на веб-сайте каждого конкретного производителя. Помимо названий книг и электронных адресов, перечисленных в данной главе, следующие ссылки окажутся полезными читателю в качестве отправных точек: Канадский интернет-центр моды и дизайна на сайте www.ntgi.net/ICCF&D разместил краткий словарь по текстилю и глоссарий терминов мира моды; CyberFiberOnline также приводит алфавитный список на сайте www.cyberfiberonline.com/glossary.shtml. Это лишь немногие из доступных источников информации.

Наука всегда играла важную роль в производстве материалов для моды и текстиля, то создавая синтетические волокна, то модифицируя натуральные, то изобретая революционные способы обработки, пропитки или окраски. В настоящее время появились дисциплины, благодаря которым возникают новые технические приемы, философские системы и принципы. Передовые идеи, порожденные этими отраслями, также оживляют старые научные и производственные методы, заставляя промышленность пересматривать потенциальные источники сырья для волокна и пряжи. Отчасти эти новые подходы создаются под воздействием экономического давления и как попытка выжить в условиях возрастающей конкуренции. В течение последнего десятилетия, или даже более того, промышленники и специалисты, определяющие политику компаний, говорят о будущем науки, техники, текстиля. Данные свидетельствуют о том, что это будущее уже наступает. Из множества текущих научных разработок в настоящей главе приведены примеры тех, которые ведут к улучшению характеристик волокон и тканей (особенно посредством экспериментирования с составом материала), к новым тенденциям в области текстильного инжиниринга, например к созданию пряжи многоцелевого назначения, либо к новой волне в науке, влияющей на производство пряжи и волокна.

Многие из этих разработок в корне меняют подход к использованию ткани. Другие, применяя знания в области органики и биохимии, создают новые, «более натуральные» синтетические волокна. Вместе они оказывают огромное влияние на судьбы текстиля и моды.

Если ХХ век был атомным, то XХI век вполне может оказаться молекулярным. Новые отрасли науки и научные методики возникли на волне последних технических и научных достижений. Эти современные системы знаний представляют собой группу дисциплин, сосредоточенных на изучении самых элементарных частиц, на бесконечных преобразованиях молекул и белков. Создается впечатление, будто вышеозначенные науки развиваются благодаря погоне за открытием новых областей применения материалов в той же степени, что и благодаря стремлению к новым знаниям. Этот простой факт является ключом к пониманию их будущей важности и производимого эффекта. Для моды и текстиля последствия будут заключаться в появлении новых материалов, новых приемов, новых товаров и новых идей. В данном разделе рассматривается только одна область — сырье; в ней эффект применения современной молекулярной науки уже ощутим. Существует множество других сфер, на которые она начинает распространять свое влияние, например характер и качество предметов одежды, мебели, а также здания и даже наши тела. Среди новых дисциплин можно отметить генетику, нанотехнологию и биомимезис (воспроизводство или имитация предметов живой природы). По сути, генетика сейчас уже не нова, а биомимезис — пока еще не более чем стратегия или технический прием; однако в сочетании с другими технологиями и при растущей простоте применения они обещают радикально изменить наше представление о натуральных материалах. Более того, эти дисциплины могут преобразовать саму суть нашего взаимодействия с материальным миром. Усилия предыдущих цивилизаций, направленные на производство, строительство, развитие, уход или лечение, сейчас либо подвергаются пересмотру, либо становятся излишними. Фактически мир сырьевых источников оказывается перевернутым с ног на голову. Материал, из которого создается ткань, и ее эксплуатационные характеристики уже никогда не будут такими, как прежде.

Из дисциплин, отдельно упомянутых здесь, генетика не нуждается в представлении. Нанотехнология — это продолжение и развитие навыков и технических приемов инжиниринга, которые первоначально применялись при создании микрочипов и микросхем для современной электроники (более подробно об этом будет рассказано в главе 6). Несмотря на то что биомимезис еще не является научной дисциплиной, последние разработкив области генетики и нанотехнологии показали, что биомиметика будет иметь очень большое значение. Если отбросить привычку называть все научные дисциплины на древнегреческом, то, возможно, станет более понятно, почему каждая из этих дисциплин будет «питать» другие. Биомимезис переводится как «имитация жизни»; генетика, как известно, — наука о появлении жизни; нанотехнологии можно охарактеризовать как «знание о том, как делать малое». Биомиметика и генетика являются отраслями биотехнологии и биоинженерии — «знания о том, как создавать жизнь». Все эти дисциплины сходятся в изучении живого мира на уровне его мельчайших частиц. Вместе они являются грандиозным ключом, открывающим перед нами всю мощь и достижения природы. Они также становятся набором точных инструментов, которые обеспечивают знания, необходимые для преобразования природы (Borem, 2003).

Переворот в молекулярной и биологической отраслях науки привел к тому, что в настоящее время ученые способны не только изобретать новые, но и использовать уже известные или считавшиеся непригодными материалы в качестве потенциального сырья для создания волокна и пряжи. Сельскохозяйственные культуры, органические отходы, а также отрасли животноводства, ранее не представлявшие интереса для мира модных тканей, теперь являются новыми источниками производства полотна. Появление многих из этих новшеств стало возможным благодаря возрастающей сложности научных методов. Подобное расширение возможностей применения науки подкрепляется достижениями инжиниринга и усовершенствованием производственного процесса. К примеру, недавние исследования позволили превратить кукурузу и сою в главное сырье для производства волокна. Это потребовало существенных первоначальных капиталовложений. Для того чтобы запустить в продажу Ingeo (волокно на основе кукурузы, разработанное в США), понадобилось $ 750 млн. (www.ingeofibers.com), а компании Chinese Puyang HuakangBio-ChemicalEngineeringGroup (www.soybeanfibre.com) для создания волокна на основе белка сои (soybeanproteinfibre,SPF) потребовалось 10 лет исследований и разработок и такой же объем финансирования. Оба изделия претендуют на высокую степень экологической

чистоты — как со стороны производства, так и с точки зрения новых способов использования существующих сельскохозяйственных культур. Еще одно их преимущество — способность к биологическому разложению. Волокно Ingeo получают из полимера под названием NatureWorks PLA, который, в свою очередь, изготовлен из углерода, содержащегося в растениях в натуральном виде.

В отличие от полиэстера, NatureWorks — материал, разлагаемый микроорганизмами, а это означает, что на мусорной свалке он будет распадаться довольно быстро. В случае с материалами на основе нефти этот процесс способен растянуться на столетия (Heisler, 2001).

Ingeo и SPF, в отличие от большинства синтетических волокон, не зависят от запасов нефтесодержащих полезных ископаемых. Они представляют собой новый тип синтетического волокна, создаваемого из возобновляемого сырья. Данная разработка имеет огромное значение. Производство тканей из материалов наподобие полиэстера (в сравнении с волокном Ingeo) зависит от наличия нефти и цены на нее. Несмотря на то что в настоящее время волокна на основе нефти, как правило, дешевле, чем некоторые материалы на основе возобновляемого сырья или природных полимеров, важно учитывать существующие прогнозы относительно нефти в первом десятилетии нового тысячелетия (Deffeyes, 2003). В перспективе либо спрос на нефть превысит предложение, либо наша цивилизация придет в упадок в связи с истощением запасов ископаемого топлива. Джи Гуобьяо, старший научный сотрудник отдела разработки текстиля Китайской технической академии, приводит некоторые интересные факты, касающиеся производства синтетического текстиля в ХХ веке и того, что, по его мнению, будет характерно для ХХI века. Он отмечает, что в ХХ веке синтетика зависела от убывающих нефтяных ресурсов; она загрязняла окружающую среду и не обладала такой текстурой, как натуральные ткани. Говоря о текущем веке, Джи приходит к выводу, что

новые волокна нового века — результат тщательных исследований, в которых традиционные сферы знаний переплетаются с новыми отраслями, такими как информационный инжиниринг, материальный и биоинжиниринг… Сырьем для новых волокон… должны стать недорогие натуральные ресурсы (например, из сектора земледелия, животноводства и лесного хозяйства), технология их производства должна быть безотходной и экологически чистой… изделия из новых волокон должны быть приятны на ощупь (kuangmei.com, 2002).

Исследователи всего мира состязаются в разработке и внедрении на рынок нового поколения экологически чистого и натурального текстиля. Подобная ситуация разительно отличается от событий последних пятидесяти лет, когда синтетика на основе нефти обгоняла все остальные виды волокна по ценовым показателям и сумела занять ведущие позиции на мировом рынке. Производство изделий из искусственной целлюлозы, получаемой на основе древесного волокна, было первым выступлением против тенденций рынка, стимулом для которого служили эстетические потребности мира моды. Учитывая экономические и законодательные сложности, возникшие вокруг этой разработки,

компания Courtauldsрешила попытаться избежать ловушек, создав новую экологически чистую технологию производства целлюлозы. Проект 1980‑х годов Genesis к началу 1990‑х превратился в целый бизнес вокруг Tencel, когда это новое волокно было внедрено в производство одежды в Японии, где сложные технологии конечных отделок позволили создать изделия необычной эстетики. Спрос на эту эстетику в Японии быстро увеличивался, и модная одежда стала привлекательным сектором рынка, аналоги которого с тех пор существуют и в США, и в Европе (CalvinWoodingsConsulting, 1996).

В наши дни японские ученые используют новозеландское молоко для создания молочного волокна, а американский промышленный гигант DuPont разработал новый полимер на основе кукурузных злаков под названием Sorona(Farina, 2003). Компания CargillDow, производитель волокна Ingeo, заявила, что планирует распространить свой технологический процесс на других континентах и, возможно, задействовать в качестве сырья сахарную свеклу или рис. Сейчас волокно Ingeo пользуется поддержкой более чем 85 партнеров — ведущих производителей текстиля предметов быта; недавно лицензия на производство была выдана также и тайваньскому гиганту FarEasternTextilesLtd. Однако оптимистично настроенные защитники этих волокон часто не замечают, что уходят от одного комплекса проблем к другому. Существующие экономические и политические аспекты глобальной конкуренции, с которыми столкнулась текстильная промышленность (прежде всего это касается дешевой рабочей силы), могут стать актуальными и для сельского хозяйства. К примеру, волокно SPF создается из отходов сои, остающихся после получения масла, таким образом, его производство является экологически чистым. И это хорошо. Однако промышленники имеют свой взгляд на данную проблему. Растения становятся многоцелевыми промышленными ресурсами. И вот тут в игру вступает генная инженерия. К примеру, компания Monsanto уже разработала генетически модифицированные разновидности сои. И скоро политика в области экологии и генетики начнет вторгаться в сферу производства и потребления моды и текстиля.

Политика в области генетики, вероятно, еще более противоречива, чем в области экологии. Гены других биологических видов можно «привить» не только растениям (трансгеника), но и животным. Примером тому служит использование козьего молока для получения белков паучьего шелка. Впервые опыты по созданию искусственного паучьего шелка попали в сферу общественного внимания приблизительно в 1996 году (Lipkin, 1996), что вызвало обсуждение ряда различных подходов к этому вопросу. Генетически модифицированные растения, такие как табак или картофель (Gührs, 2001), а также грибки и бактерии (Zhou, 2001) рассматривались как основа для «выращивания» белков паучьего шелка. Ожидалось, что отличающееся исключительной прочностью (Henahan, 1996) волокно из данного сырья может получить широкое распространение: от создания чрезвычайно крепкой и износостойкой одежды (такой материал потенциально прочнее, чем Kevlar) до использования его в архитектуре. Вытягивание нити из белка оставалось главной проблемой. Возможно, самым удивительным и даже шокирующим явлением в сфере изготовления шелка-сырца стала разработка канадской биотехнической компании Nexia, которая для получения белков паучьего шелка использует коз. Заметив сходство между молочными железами коз и шелковыми железами пауков, Nexia стала применять генетически модифицированных коз для производства «самого аутентичного искусственного шелка-сырца на сегодняшний день». Недавно в сотрудничестве с компанией Acordis — международным специалистом в области волокна — была разработана технология прядения, и теперь ведется исследование способов применения такой пряжи. Nexia относится к тому типу компаний, которые смотрят на природу как на источник коммерческих идей. Они пользуются термином «биомимикрия».

В основе технологий компании Nexia лежит использование потенциала биомимикрии при создании новаторской высококачественной продукции для нужд медицины и промышленности. Биомимикрия — это концепция, состоящая из двух частей: во-первых, выявление и изучение ценных и редких биологических продуктов, во-вторых, крупная биотехнологическая система, которая имитирует живую природу (Nexia Biotechnologies, 2003).

Подход компании Nexia к разработке продукции может считаться настолько же идеологическим, насколько и концептуальным. Однако он пока лишь предваряет грядущие события. В последние десятилетия ХХ века стал популярен ряд научных идей, в рамках которых совместно использовались различные целостные системы понятий и велся поиск возможных связей и объяснений сложного мира природы. К примеру, в математике — это фракталы, теория катастроф, размытая логика; в естественных науках — генетика, квантовая теория, астрофизика. Вместе они поспособствовали становлению механистического представления о природе и живых существах: природа превращается в набор инструментов, в игру, состоящую из бесчисленного количества однородных элементов, повторяющих живые формы и структуры. Следовательно, природа начинает потенциально рассматриваться как комплект съемных и взаимозаменяемых деталей. В итоге оказывается, что она нуждается в корректировке: ненужные элементы должны быть удалены, а детали — скопированы. Биологические компоненты представляются в виде полезных «дополнительных устройств». Кажется, человечество близко к осуществлению того, что можно назвать биоредактированием.Прогнозируется, что данная философия технократического взгляда на природу, встречающаяся в ряде дисциплин, станет определяющей в производстве волокон и текстиля на протяжении текущего столетия. Одним из существенных инструментов этой новой эры является биочип — метафорический эквивалент устройства записи данных или сканирования и копирования. Впервые биочипы появились в 1980‑х годах. Они представляют собой приборы для анализа биомолекул (Chen, 2002). Похоже, что в дальнейшем биочипы будут играть ключевую роль как в процессе анализа биомолекулярных форм, так и в попытках понять и воспроизвести их структуры. До недавнего времени наиболее вероятным вариантом использования биочипов считалась сфера биохимии, или медицинской диагностики. Однако с расширением возможностей осуществления инжиниринга на молекулярном уровне возросла и значимость биочипов.

Результатом стало недавнее стремительное увеличение числа коммерческих разработок в данной сфере. Биочипы и нанотехнологии являются двумя ключевыми методиками, которые способны дать импульс колоссальному развитию в области биомиметики. С их распространением осуществлять имитацию живой природы будет все легче.

Как уже отмечалось, в сфере инжиниринга волокон были достигнуты значительные успехи. Первым свидетельством тому стало растущее многообразие материалов с высокими эксплуатационными характеристиками; в качестве примера можно привести антибактериальные, противогрибковые, антистатические волокна, а также волокна с защитой от ультрафиолетового излучения. В течение нескольких первых лет нового столетия появление этих материалов наделало много шума (Marston, 2000; Taipei Journal, 2002). Недавние разработки в области инжиниринга волокон и тканей — это шаг вперед по сравнению с первой волной создания высокотехнологичного текстиля. Производство довольно быстро ушло от использования типичных свойств полимеров и применения технологий создания тканей с пропитками, широко применяющихся в микроэлектронике (то есть технологий повышения эксплуатационных качеств основного материала путем добавления других химикатов или материалов). Уже замечены более смелые разработки на молекулярном уровне. К примеру, ученые в настоящий момент трудятся над созданием способа окраски ткани без красителя (данный метод обеспечит высокие эксплуатационные характеристики без использования неприятных или неустойчивых химикатов), а также над изобретением того, что станет едва ли не «волшебной тканью» с широчайшим диапазоном функций. Что касается окраски, то биомимезис, несомненно, способен сыграть здесь важную роль. Животный мир полон удивительных цветовых эффектов: от радужной окраски жуков, бабочек и птиц до способности к смене цвета у хамелеонов. Одним из первых примеров разработанного и уже запущенного в производство волокна нового типа является Morphotex, при создании которого «был заимствован принцип образования цветовой гаммы на крыльях бабочек семейства морфидов» (Nissan, 2000). Волокно голубого сияющего тропического оттенка было разработано японскими корпорациями NissanMotorCo.,TeijinLtd и TanakaKikinzokuKogyoK.K. В настоящее время компания KawashimaTextileManufactu­rersLtd применяет данный материал для изготовления ткани Morphoton, которая используется для отделки салонов автомашин SilviaConvertible фирмы Nissan. Крылья бабочек переливаются благодаря естественной структурной окраске, являющейся предметом изучения в рамках болееширокой научной категории — тонких пленочных светопроводников (http://newton.ex.ac.uk/research/thinfilms).

Сейчас разработка волокон и тканей на молекулярном уровне происходит во всем мире. Китай, крупнейший мировой поставщик текстиля, стремительно развил свое производство до такой степени, что — вопреки логике — ему удается сохранять низкие затраты на оплату труда и при этом создавать основные виды технических тканей с высокой добавленной стоимостью. К примеру, китайские ученые, занимающиеся разработками на молекулярном уровне, изобрели не пропускающее влагу микроскопическое гидрофобное покрытие, не используя при этом химических веществ.

В настоящий момент закончена последовательная разработка на основе упорядоченных углеродных нанотрубок (УУН) пленки, которая обладает исключительными водо- и жироотталкивающими свойствами… Чтобы улучшить и без того высокие водоотталкивающие свойства, изготавливаются нанотрубки, различные по своей структуре. Например, лотосоподобная пленка на основе УУН и сотоподобная пленка на той же основе, содержащие как микро-, так и наноструктуры… Новшество главным образом основывается на структуре покрытия, поэтому дальнейшая потребность в использовании фторсодержащих веществ отпадает (Jiang, 2002).

В условиях жесткой глобальной конкуренции, сопровождающей разработку новейших технологий производства волокна, все более существенным фактором становятся взаимоотношения компаний-производителей высокотехнологичной продукции с миром модных марок. В Китае, к примеру, часть модной элиты выразила озабоченность по поводу относительной малочисленности китайских модных брендов мирового значения. Такая ситуация действительно способна оказать негативное влияние не только на продвижение Китая на мировой потребительский рынок моды, но и на его высокотехнологичные отрасли волоконного производства. Отсутствие модных брендов, возрастающая производственная потребность в дизайнерах, а также необходимость учитывать нужды потребителей привели к поразительному росту количества курсов модного дизайна в университетах и колледжах Китая (china.org.cn, 2000). В Америке компания Nano-Tex, занимающаяся нанотехнологиями в области текстиля, поставила своей целью разработать продукцию, которая станет для мира моды тем же, чем в среде персональных компьютеров является процессор Intel Inside. Изготовители одежды помечают свою продукцию ярлыками и этикетками, рекламирующими участие Nano-Tex в создании своих товаров, а компания Nano-Tex большое значение придает поиску сотрудничества с такими марками, как Lee Jeans или Eddie Bauer (Stuart, 2003). Расположенная в Миннесоте компания Cargill Dow прикладывает значительные усилия в области синергии брендов с целью обеспечения волокна Ingeo всемирной сетью известных «спонсоров». Компания DuPont сохраняет «свежесть» лайкры, поддерживая новых знаменитостей в мире дизайна, таких как нью-йоркская фирма Design Development Concepts (DDC), использовавшая этот материал на выставке WWDMAGIC Design Gallery.

Коллектив компании DDC считает, что технологии производства волокна и ткани формируют новую точку зрения на моду. Лайкра, кевлар, номекс и тефлон от DuPont входят в число волокон с высокими эксплуатационными характеристиками и занимают видное место среди всего ассортимента продукции компании DDC на данный момент. Некоторые из тканей-новинок DDC содержат металлы и минералы, такие как медь, алюминий и кварц, а также углеродосодержащую материю, купленную у NASA по цене $ 80 за ярд^[1]. Компания DDC сотрудничает с подразделением совместного предприятия DuPont NOVA, созданным для продвижения на рынок революционных нетканых эластичных материалов (www.lycra.com, 2001).

Реальные (или кажущиеся) преимущества продукции, изготовленной с помощью новых технологий, по-прежнему приходится преподносить посредством традиционных каналов сбыта и потребления. Особенно это относится к продукции, с которой потребитель имеет непосредственный контакт, — одежда, пища и т. д. Что касается Китая, то, несмотря на его программы модернизации, ожидается, что на него будет оказываться еще большее давление с целью навязать всеобщие законы общества потребления, то есть использование приверженности потребителя к определенному бренду и знаменитому дизайнеру в качестве платформы для маркетинга высокотехнологичных китайских товаров. Существуют явные признаки того, что китайские потребители более чем готовы к этому. В 2002 году на VII Азиатско-тихоокеанском форуме текстильной и швейной промышленности (ASPAC-TCIF) Чи-Чунг Бай, вице-президент Китайского текстильного института, выделил «четыре задачи, которые необходимо решить: изготовление многоцелевых комбинированных материалов, применение нанотехнологий, тестирование и сертификация многофункциональных тканей, а также международное сотрудничество и создание альянсов в области исследований и разработок» (ASPAC-TCIF, 2002). Эти идеи уже находят свою реализацию во всем мире — на уровне промышленности каждой страны и любого регионального союза. Создание высокотехнологичного текстиля и сотрудничество в области необходимых для этого исследований рассматриваются как «дорога жизни» для текстильной и швейной промышленности. В этом контексте волокна и ткани, явно ориентированные на мир моды, представляются для специалистов наименьшим сектором, или подотраслью. Подразумевается, что мода просто извлечет выгоду из тенденции к постоянному расширению сфер применения более востребованных полимеров, волоконной и текстильной продукции. При этом культура, искусство и политика представляются практически низведенными до статуса экономических факторов, которые не имеют особого значения. Остается лишь наблюдать, окажется ли это правдой. Законы потребления — мощная сила, в центре которой находится мода. Более сложный вопрос заключается в том, чего ждет мода от передовых технологий.

Грядущие научные открытия и новшества помогут тем, кто работает в текстильной промышленности, глубже осознать тот факт, что уже давно существует древнее «генетическое» сырье для создания как технического текстиля, так и специально предназначенного для одежды. Веками, если не тысячелетиями, разводились особые породы животных и выращивались сорта растений специально для использования в производстве тканей и одежды. Посредством селекции наши предки уже влияли на природу с целью получить волокна для создания изысканных одеяний или произвести достаточное количество сырья для текстильной промышленности. На VIII Конгрессе Европейского общества эволюционной биологии один из симпозиумов был посвящен теме одомашненных видов животных и влиянию молекулярных исследований. Был поднят вопрос о том, как производятся генетические ресурсы, которыми человечество располагает на сегодняшний день, и как с помощью существующих знаний в области генетики можно эти ресурсы сохранить.

…Сейчас появилась возможность создания общих схем, которые в сочетании с генетическими исследованиями могут рассказать многое о том, как люди и одомашненные ими породы животных заселили различные регионы земли. Такие данные также способны дать нам представление об особенностях эволюции биологических видов и могут использоваться в программах их сохранения и воспроизводства (ESEB, 2001).

Одна из приглашенных докладчиков, американский археолог-зоолог Джейн Уилер, имела непосредственный опыт работы с потерянным сокровищем инков — шерстью древнего альпака^[2]. Удивительная история, рассказанная ею, повествует о том, как с помощью удачи, вдохновения и молекулярной науки были заново открыты давно забытые (и утерянные) достижения андских скотоводов. Все началось с находки мумифицированных останков альпака тысячелетней давности. Затем современная наука выяснила, каким образом в те времена осуществлялись строгие программы по селекции этого вида. Животное, используемое сегодня для перевозки грузов и в качестве пищи, некогда было источником волокна, которое по свойствам сравнимо с кашемиром, если не превосходит его. Создается впечатление, что когда-то альпака был чистокровным животным, которое подвергалось строгому отбору по качеству и цвету шерсти. Завоевание цивилизации инков испанцами привело к упадку в области контроля чистоты породы: альпака стали скрещивать с ламой, которую разводили как вьючное животное и ради мяса. В итоге текстильная промышленность Перу сосредоточилась на избыточном производстве прочной и грубой ткани. Сегодня прилагаются значительные усилия с целью восстановить историю, создать информационный банк ДНК, найти гены, отвечающие за высококачественное волокно, и возобновить селекционное разведение поголовья альпака (Pringle, 2001).

Одним из самых интересных результатов исследований Джейн Уилер стало открытие того, что альпака, впервые выведенный около 6 тыс. лет назад, скорее всего был одомашненной разновидностью викуньи. Из шерсти викуньи производят самое дорогое полотно в мире. Оно ценно настолько, что иногда — как и в случае с определенным узнаваемым сочетанием цветов — достаточно одного упоминания, чтобы у потребителя возник образ эксклюзивности и качества. Причина, по которой шерсть викуньи и других видов животных стоит настолько дорого, как правило, заключается в сочетании следующих критериев:

• тонкость волокна, производимого из этой шерсти;
• блеск волокна;
• однородность его цвета;
• количество производимого волокна;
• количество волокна, оставшегося после сортировки;
• наличие волокна, пряжи или ткани на рынке.

Из всех вышеприведенных критериев в пояснении, пожалуй, нуждается только тонкость. Она, как правило, измеряется в микронах (сокращение от микрометров) — миллионных долях метра. Шерсть викуньи, к примеру, — 13 микрон в диаметре, кашемира — 16, а человеческого волоса — 40–120. Многие искусственные волокна так же тонки, как и лучшие натуральные, а некоторые — еще тоньше. К примеру, толщина покрытия современного антистатического волокна равна 0,2 микрона.

Шерсть викуньи, несомненно, является золотым руном для производителей волокон животного происхождения. Все эти факты интересны не только потому, что они многое говорят об идее роскоши и эксклюзивности в мире моды, но еще и потому, что дают очень четкое представление о том, насколько нестабильны некоторые источники натуральных волокон. Будучи совершенно дикой породой, обитающей в высокогорьях Анд, викунья является самым мелким представителем семейства верблюжьих. Практически полностью истребленная браконьерами в конце 1970‑х годов, эта порода была занесена в Красную книгу, и любая торговля шерстью викуньи оказалась под запретом. Страны Андского региона Южной Америки инициировали согласованную программу сохранения и воспроизводства этого биологического вида, и теперь лишь небольшие объемы шерсти викуньи и ткани из нее появляются на международном рынке (хотя в США закупки этого материала по-прежнему являются незаконными). Все еще находящееся на грани риска, но уже в какой-то степени восстановленное производство изделий из викуньи контролируется с помощью объединения специально уполномоченных дилеров/производителей, таких как компания Grupo Inca (www.grupoinca.com; другие сведения о викунье можно найти по адресу www.bonnydoonalpacas.org/vicunas.htm). В сотрудничестве с общественностью Андского региона Grupo Inca стремится защитить данный биологический вид и возвести его в статус экономического ресурса. Сейчас ткань из викуньи используется для пошива эксклюзивной и изысканной одежды, наподобие той, которая создается австрийским производителем Schneiders (www.schneiders.com).

Ткань из шерсти викуньи ценится настолько высоко, что пальто, сделанное из нее, стоит в среднем $ 6 тыс. Поскольку с одной особи викуньи снимается только 1/4 фунта^[3] шерсти за сезон, то для изготовления одного такого пальто в среднем понадобится шерсть сорока животных. Необработанная шерсть викуньи стоит около $ 225 за фунт (PageWise, 2002).

Если шерсть викуньи — золотое руно Запада, то кашемир — золотое руно Востока. Большинство источников сходятся в том, что самое лучшее кашемировое волокно получается из шерсти кашмирских коз, пасущихся на иссушенных равнинах старой части Монголии. Экстремальные условия перепада температур способствуют выращиванию самого высококачественного материала и наиболее ценной части шерсти — пуха. Козы прочесываются раз в год, каждая из них дает несколько унций^[4] драгоценного волокна. Любопытно, что Шотландия, находящаяся так далеко от Монголии, считается производителем самого высококачественного тканого кашемира, что является доказательством традиционно интернационального характера рынка текстильной продукции. Производство кашемира в Шотландии оценивается приблизительно в $ 150 млн, продукция реализуется по всему миру; недавно, к примеру, материал был представлен на подиумах Кореи (Singleton, 2002). В свое время на рынке кашемира произошли значительные колебания, вызванные тем, что власти Китая примерно в 1990 году ослабили контроль торговли, тем самым нанеся ущерб гарантии качества; однако вскоре они признали ошибочность подобных методов, и контроль был восстановлен. Сегодня за кашемиром сохраняется статус престижного товара; кроме того, он играет роль главного материала в коллекциях многих знаменитых дизайнеров. Среди поклонников кашемира фигурируют Ральф Лорен и Донна Каран; на самом деле, едва ли не каждый именитый дизайнер или модный дом, независимо от своего статуса, использовал и продолжает использовать кашемир. В частности, стиль Лорена отождествляется с роскошным, люксовым и тем не менее кэжуальным кашемиром, а сам Лорен появился в черном узком кашемировом свитере-водолазке на презентации своей мужской осенней коллекции 2003 года в Милане, приуроченной к открытию нового крупного магазина RalphLauren в Италии (Deeny, 2003). Спрос на особые качества кашемира привел к тому, что его начинают производить во все большем количестве стран. К тому же сейчас кашемир зачастую смешивают с другими шерстяными волокнами, чтобы снизить цену и сделать материал более доступным для рядового потребителя.

Кашемир демонстрирует привлекательность, заключенную во многих продуктах, созданных на основе волокон животного происхождения. Зачастую экзотические и романтичные истории появления этих волокон, их явное отождествление с качеством и роскошью придают им тот мифологический ореол, с которым не сможет конкурировать никакая синтетика. Иногда, если компания поддерживает отношения с производителем высококачественного материала, их благосостояние и репутация становятся неразрывно связанными. Несомненное качество, высокая стоимость и мистический контекст гарантируют спрос. Однако удачный дизайн и маркетинговая смекалка также играют все более важную роль в сохранении позиций на рынке. В этом отношении не найти лучшего примера, чем перепозиционирование компании Pringle. Предприняв смелый стратегический ход, шотландская трикотажная компания (www.pringleofscotland.co.uk) внедрила новый дизайн, произвела фурор на подиумах, открыла новые магазины розничной торговли и отозвала лицензии на производство своего старого ассортимента по всему миру (Groom, 2002). Создается впечатление, будто компания, знаменитая тем, что ввела в международный обиход единую форму одежды для игры в гольф и создала классический кашемировый костюм-двойку, вызывающий ассоциации с Британской империей и сельской идиллией, обновила абсолютно все, оставив только кашемир. Сейчас клиентами переродившейся компании являются такие знаменитости, как Джулия Робертс, Робби Уильямс и Дэвид Бэкхем.

Софи Даль в который раз доказала свою способность удивлять. Модель, которая некогда шокировала мир моды, появившись обнаженной в рекламе духов Yves Saint Laurent Opium, сейчас является лицом компании Pringle, производителя классической повседневной трикотажной одежды… Несмотря на то что этот бренд чаще ассоциируется с площадкой для игры в гольф, чем с подиумом, Софи не первая знаменитость, которую притягивают удобные кардиганы от Pringle. Дэвид Бэкхем, Роберт Карлайл и Джоди Кидд — все они в свое время были запечатлены в джемперах Pringle (HelloMagazine,2003).

Специалисты в областях моды и текстиля разделяют страсть к искусству декорирования, украшения и создания визуальной экстравагантности. Столетиями причины этого интереса видоизменялись: это могла быть демонстрация богатства, общественного положения и т. д. Ассортимент

декоративных материалов, который при этом использовался, также варьировался; иногда материалы стоили дорого, иногда — не очень. При этом следует учитывать, что ремесленное мастерство в крое и отделке не всегда играет решающую роль. Ясно одно: вопреки периодам, когда простота — в силу убеждений или популярности — входит в моду, декор всегда возвращается. Достаточно сложно выбрать, какие из декоративных материалов «допустимы», поскольку пригодны практически все. Годами дизайнеры и широкая публика использовали все: от утиля до ювелирных украшений. Очевидно, что декор предполагает поиск в материальном мире всего, что производит впечатление. Также верно и то, что иногда эффект может быть усилен как за счет повторения или изобилия элементов, так и с помощью единичного их размещения на самом видном месте.

Существует несколько элементов декора, имеющих очень длинную историю и прочно ассоциирующихся с миром тканей и одежды. Двум из них — блесткам и перьям — в данной главе уделено особое внимание. В некотором смысле эти элементы используются в равной степени как для придания чувственности и эмоционального заряда, так и для создания визуального эффекта. Чтобы дополнить или уравновесить столь «серьезные» декоративные элементы, особое внимание стоит уделить еще одному драматическому качеству материала, очень важному для подчеркивания женственности, а именно — пушистости. Пушистый мех ангорского кролика хоть и не может сравниться в чувственности, энергетике и роскошности с другими мехами (речь о которых пойдет позднее), однако так или иначе заслуживает признания за его уникальные свойства.

Блестки, которые сегодня являются символом вечеринок, мишуры и экзотичности, имеют древнюю историю и — как и многие другие украшения для тела — первоначально несли религиозный и ритуальный смысл. В Древнем Египте, например, золотые блестки погребались вместе с фараонами и давали им защиту и силу в загробной жизни, а также символизировали возрождение. Считалось, что плоть бога Солнца сделана из золота, и блестки, таким образом, устанавливали связь между богом и усопшим правителем.

Блестки Nelson-Atkins пришиты к льняному одеянию, подобному тому, которое было найдено в одном из помещений гробницы Тутанхамона, — оно было покрыто 47 золотыми блестками. Блестками из золота или фаянса иногда украшали туники. Наряды, сандалии и нижнее белье, помещенные в гробницу, были залогом того, что в ином мире умерший будет одет должным образом. Нагота символизировала беспомощность, поэтому тела великих людей обряжали в пышные одеяния (UMKC, 2000).

Благодаря визуальной энергетике блесток, и в особенности производимой ими игре света и оттенков, они сохранили свою роль в качестве составного элемента одежды и аксессуаров. Любопытно, что сегодня блестки можно встретить практически в любой обстановке и в качестве декора одежды любого стиля. Мы имеем возможность купить их уже в готовом изделии как продукте массового машинного производства, либо сделать самостоятельно из дорогих материалов и с любовью нашить на ткань. Их можно наклеивать на ткань, пришивать или прикреплять к ней либо делать из них вставки. Возможно, столь длительная популярность блесток — результат совмещения привлекательности, эффектности, универсальности и широкого ценового диапазона. На уровне парижской от-кутюр, где безраздельно властвует зрелищность, блестки успешно используются многими дизайнерами, например Кристианом Лакруа. Во время его показа HauteCoutureSpring 2003 «мириады блесток на парче сверкали повсюду…» (Hagy, 2003). Сочетание высокой моды, гламура и знаменитостей также содействует успеху блесток. Звезды популярного кино и музыки — те, кто всегда на виду, — беспрестанно распространяют моду на расшитые блестками платья посредством поп-культуры. Джинсовый костюм в блестках или заклепках — обязательный атрибут поп-дивы или рок-героя начала первого десятилетия XXI века. В наши дни крупные производители, такие как SequinsInternational в США или BrodyInternational в Великобритании, удовлетворяют запросы публики, изголодавшейся по блеску.

Вечеринки по поводу миллениума в Великобритании нельзя будет назвать блестящими. И не потому, что британцы не умеют развлекаться, а в связи с неожиданным дефицитом блесток… Представитель компании BrodyInternational Терри Баптист… отметил: «На это есть три причины. Главная заключается в том, что мода повернулась в нашу сторону. К тому же ажиотаж вокруг празднования миллениума становится все интенсивнее день ото дня. А еще мне кажется, что люди устали от унылой и серой моды и им хочется привнести в свою жизнь немного глянца и гламура» (NetLondon, 1999).

Блестки снова стали популярными еще и благодаря повышенному интересу к индийской моде и Болливуду^[5]. Красота, замысловатость и пышность индийской национальной одежды (сари, курта, шальвар-камиз) и аксессуаров — зачастую дело рук доведенных до нищеты ремесленников. Нередко дизайнеры и производители на Востоке и Западе ищут таких рабочих по всему миру, чтобы с их помощью опробовать все виды декоративных отделок. К тому же страны, подобные Индии, располагают несметными запасами драгоценных камней, ювелирных изделий, хрусталя, кости, дерева, стекла и металлов. Мотивы использования такой рабочей силы самые разные: патронаж, эксплуатация или даже попытки самих ремесленников улучшить условия труда. Эффектность некоторых типов декоративного оформления, используемого в дизайне, а также роскошный вид могут зависеть от усилий, приложенных мастером, в той же степени, что и от применяемых материалов. В Индии количество членов Ассоциации женщин-предпринимателей (SEWA) увеличилось от 100 человек до 5 тыс. Эта организация, борющаяся с неравенством во всех его проявлениях, в настоящее время обеспечивает изысканной вышивкой чиканкари таких модельеров, как Тарун Тахилиани, Анита Донгре, Абу Джани и Сандип Косала (FashionIndia, 2002). На другом конце света, в Росинхе, самой большой в Южной Америке фавеле, или трущобе, расположенной неподалеку от Рио-де-Жанейро, местные женщины положили начало удивительному явлению, создавая модные вещи для подиумов Нью-Йорка, Милана, Рио и Лондона. CoopaRoca, местный швейный кооператив, продолжает традицию, согласно которой усердие и мастерство придают роскошный вид вещи в той же степени, что и исходные материалы, из которых она изготовлена. Уникальный подход CoopaRoca к дизайну (и маркетингу) помогает этой организации применять материалы самого высокого качества и сотрудничать с лучшими дизайнерами, такими как бразилец Карлос Миеле, использовавший их продукцию при создании своей дебютной коллекции для Нью-йоркской недели моды.

Его сотрудничество с Coopa Roca, женским кооперативом, расположенным в самом крупном трущобном пригороде Рио, который в своих работах использует пэчворк, вязание крючком и макраме, явно прослеживалось во всей коллекции, поскольку одежда была украшена всем, чем только можно: от ракушек и перьев до металлических сетей и блесток (Bailly, 2002).

Если блестки — это символ тусовочного образа жизни и денег, то перья — это вызов.Робкие, обольстительные, пышные, энергичные, озорные, соблазнительные, загадочные, пугающие, потрясающие — придумайте любой эпитет, и он им подойдет. Сегодня перья практически исчезли из массовой моды и повседневной одежды. Однако были времена, когда они находились на вершине популярности и когда ради украшения шляпок многие виды птиц были практически истреблены, а рынок модных перьев был одним из наиболее конкурентных в мире.

В 1890‑х годах женские шляпки и платья были отделаны огромным количеством перьев. В 1886 году известный орнитолог Франк Чепмен насчитал 40 разновидностей птиц, чьи перья украшали 3/4 из 700 женских шляпок, которые ему довелось наблюдать в Нью-Йорке (Smithsonian, 2003).

Перья страуса, а также белой и черной цапли, столь знаменитые до Первой мировой войны, в итоге исчезли, и этот рынок так и не смог вернуть свое былое великолепие и славу. К примеру, отборное качество первоклассных перьев южноафриканского черного страуса было сохранено только благодаря тому, что этой птице нашли другое применение (http://roostercogburn.com/sablack.htm). В таких странах, как Австралия, страусов разводят скорее ради мяса и кожи, нежели ради перьев (DNRE, 2002). В течение ХХ века изменения в образе жизни, появление автомобиля и растущее значение модных причесок и стрижек по большей части покончили со шляпками с перьями (Hopkins, 1999). К слову, в Лету канули и домотканые холсты, та же участь постигла и перья. Однако если в дизайне или бизнесе и существует правило, то оно гласит: то, что работало раньше, может сработать снова; поэтому вполне возможно, что перья еще ждет триумфальное возвращение. Как и блестки, перья (за исключением XXI века) долгое время и в значительной степени были связаны с изобразительным искусством и культурой одежды. Каждое общество, будь оно первобытным или декадансным, находило применение перьям. Возможно, именно поэтому кутюрье до сих пор с удовольствием их используют. К примеру, в 1998 году Джон Гальяно для ChristianDior использовал давнюю традицию перьевых украшений коренных американцев (White, 2000: 145) и продолжил фантазировать и творить в духе фильмов Д. В. Гриффита и шоу «Дикий Запад Баффало Билла». Дизайнер Джаспер Конран также воспел непреходящую красоту пера.

Этот модельер блистал, как один из немногих в Лондоне. В его силах было создавать такие костюмы, которые не стеснялась демонстрировать сама Эрин О'Коннор: симпатичное, скромное черное кашемировое пальто, окутанное облаком перьев белого страуса в ансамбле с отделанной страусиными перьями сумочкой, а также дуэт пепельного атласного пальто с фестонами и плиссированной юбкой стали основными моделями столь популярной коллекции (Sherwood, 2003).

Однако сегодня рядовой потребитель отводит перьям роль незначительного украшения или, что предпочтительнее, мотива орнамента. При интерпретации высокой моды для улицы реальный предмет уступает место своему изображению. Это видно на примере индейских мотивов, которые японский дизайнер Хироаки Оя использовал в своей коллекции прет-а-порте осень-зима — 2003/2004. Но даже на уровне изображения, если взять, к примеру, нынешний всплеск интереса к орнаментам в интерьере, цветочные мотивы предпочтительнее перьев. Однако они все еще имеют явных приверженцев. Примером того, как можно сохранить экспрессию и энергетику перьев, являются по-настоящему изысканные шляпки для особых случаев от Филиппа Трейси (www.philiptreacy.co.uk). В других сферах перья также еще способны конкурировать на практическом уровне с лучшими современными высокотехнологичными тканями. Некоторые функциональные качества перьев объясняют, почему они были надежным и разумным выбором для художественного оформления и украшения. Как бы то ни было, но в контексте одежды с высокими эксплуатационными характеристиками гусиный, утиный и ценный гагачий пух демонстрируют эргономику^[6] и явную практичность перьев. К примеру, на высоте 8 тыс. метров при ураганном ветре и температуре –40⁰ С альпинистам нужна самая лучшая экипировка.

Несмотря на то что существует множество новых синтетических теплоизоляционных материалов, одежда на пуху остается непревзойденной по ряду показателей: небольшой вес, высокие утепляющие свойства, малый объем при транспортировке и длительный срок службы (BASK, 1997).

Если величественные и солидные перья по большому счету канули в Лету, то легкомысленные — например, перьевые боа или небольшие отделки — остались. Как это часто бывает со многими декоративными изделиями, в рынок таких товаров вовлечено постоянно колеблющееся количество мелких и средних поставщиков и розничных торговцев.

Соответственно и контингент потребителей настолько же разнообразен, насколько и цепочка поставок. У этой ниши рынка имеются свои проблемы. К примеру, наряду с производством искусственных перьев или с окраской перьев, оставшихся от птиц, употребляемых в пищу, существует вероятность браконьерства или незаконной торговли опереньем исчезающих биологических видов. Такие черты — разнообразие товаров и поставщиков, широкий разброс по качеству и цене — свойственны сфере мелких и специализированных материалов, которые используются как компонент, дополнение, элемент или деталь. Там, где дело касается продуктов животноводства, легальная торговля, как правило, отличается от черного рынка наличием программ разведения животных, поддержания их количества на стабильном уровне или регулирования среды их обитания, когда качество и количество контролируются должным образом. Те же самые проблемы применимы и к другим материалам животного происхождения. Иногда создается впечатление, что рынок материалов, ориентированных на мир моды и одежды, охватывает все: от продуктов массового производства до изделий, сделанных на заказ, а клиентура колеблется в диапазоне от профессионалов до любителей, энтузиастов или поклонников. Пух ангорского кролика относится к категории товаров, подходящих для продажи на разных рынках. Обладающее шелковистой и гладкой структурой, это волокно скользкое, и потому не очень хорошо подходит для производства нитей и ткани. Однако пряжа из пуха ангорского кролика пользуется спросом благодаря своему весу, чистоте и необычайной пушистости. Ей находится применение и в мире высокой моды, и в широком производстве, также она популярна среди любителей вязания (http://angora.cl). Как и в случае с некоторыми другими видами известных материалов, пух ангорского кролика не находится под опекой попечительских, профессиональных или международных организаций. А это может привести к снижению объемов его производства. Сейчас все больше товаров нуждается в согласованном совместном маркетинге в мировом масштабе; в защите политиков, крупных компаний и брокеров на международных торговых сделках. С другой стороны, возможно, что ангора просто нуждается в перепозиционировании, в новой модной идентичности или в другом способе производства, который сделает ее более легкой в обращении.

Ведущим производителем пуха ангорского кролика является Китай, на долю которого приходится около 90 % мирового производства. На втором месте — Чили, далее следует Аргентина. Небольшие объемы ангоры производятся в странах Восточной Европы, в том числе в Чехословакии и Венгрии, и еще меньшие — во Франции.

Получить данные об объемах мирового производства пуха ангорского кролика нелегко, поскольку нет специальной организации или объединения, которое занималось бы именно этим волокном. В 1986 году мировой объем производства сырьевого материала из ангоры исчислялся 7–8 тыс. тонн. С тех пор это количество значительно снизилось во всем мире (Petrie, 1995).

Красочный мир декора, состоящий из всякой всячины — пуговиц и колец, блесток и перьев, замысловатых пушистых материалов, — продолжает в одинаковой степени притягивать внимание представителей текстильной промышленности и индустрии моды. Такие материалы придают дизайну отличительные особенности и поэтому часто имеют как коммерческую, так и эстетическую ценность, вне зависимости от их размеров и стоимости. Зачастую именно они внушают расположение и привлекают внимание коллекционеров. В конце концов, существует не так уж много занятий, которые были бы увлекательнее, чем копание в большой жестянке или коробке с пуговицами и прочей мелочью. Ничего удивительного, если учесть, что современные производители, наподобие Dill (www.dill-buttons.com), предлагают около 25 тыс. пуговиц разного типа! Литература, посвященная безделушкам мира моды и текстиля, обычно бывает либо академической, описывающей историю костюма и объекты коллекционирования, либо экономической, построенной на аграрной политике. Возможно, имеются достаточно веские основания для современных и более критических оценок, но это могло бы попросту испортить все удовольствие.

Несмотря на то что использование животных для изготовления одежды практикуется с древних времен, этот факт все чаще вызывает протесты со стороны защитников природы, политиков и рядовых граждан. Многие из приведенных выше примеров, имеющих отношение к продуктам животного происхождения, поднимают вопросы обеспечения нормальных условий содержания животных. Один из аспектов, вызвавших особенно ожесточенную полемику, касается применения шкур и меха домашних или диких животных. Существуют диаметрально противоположные позиции: любое использование животных незаконно или любое использование животных законно. Суть этих споров достаточно хорошо известна. Справедливым было бы отметить, что политики и средства массовой информации — в особенности на богатом Западе — единодушно высказываются против использования натуральных кожи и меха для нужд мира моды. Однако в откровенной статье Дженис Брин Бернс обращает внимание как на постоянные разногласия и конфликты внутри самой индустрии моды, так и на нестабильную природу общественного мнения.

Противники использования меха утверждают, что в США 80 % элиты или состоятельных потребителей предпочитают делать покупки в магазинах, в которых не продается мех. Сторонники использования меха озвучивают тот факт, что в Великобритании 81 % населения согласны с тем, что «приемлемо разводить животных для любых целей в том случае, если условия их содержания находятся на должном уровне», а 41 % «поддерживают пушное звероводство, имеют противоречивое мнение или еще не определились со взглядом на эту проблему» (Burns, 2002).

Защитники животных предают широкой огласке тревожащие и порой жуткие истории (примеры можно найти на американском сайте www.infurmation.com или на британском www.carn-age.org.uk). Знаме­нитые дизайнеры также разделились на тех, кто работает с мехом, и тех, кто не использует его. Некоторые, как, например, Карл Лагерфельд, не видят никакой проблемы в применении меха и готовы открыто говорить об этом, вызывая в свой адрес вспышки негодования со стороны противников использования меха (Diderich, 2003). Характер данной проблемы таков, что известным модельерам и компаниям приходится придерживаться вполне определенной точки зрения на данный вопрос.

Такие дизайнеры, как Олег Кассини, Кельвин Кляйн и Билл Бласс, отказываются работать с мехом… Однако в последнее время наблюдаются явные признаки того, что мех возвращается в моду и что другие знаменитые дизайнеры, такие как Ив Сен-Лоран, Дольче Габбана и Версаче, используют мех. Те, кто носят мех, описывают его по-разному: теплый, роскошный, пышный, мягкий и чувственный… Ношение меховых вещей — показатель благосостояния, положения в обществе и роскоши (Sones, 2002).

Эстетические и статусные коннотации кожи и меха в известном смысле притягательны для мира моды, к тому же они являются неотъемлемой

частью его культурного наследия. Так, например, семья Фенди начала заниматься кожаным и меховым бизнесом в 1925 году. В середине 1960‑х сотрудничество с Лагерфельдом, который создавал коллекции от-кутюр и логотипы, определило их фирменный стиль и положение в мире моды (FashionBit,2002). Коллекция мужской одежды Fendi весеннего сезона 2003 года отличалась изобилием кожаных тренчей, курток из телячьей кожи, узких брюк из серебряной змеиной кожи и черных джинсовых жакетов со спинкой из крокодиловой кожи (Deeny, 2002).

Шкура, кожа и мех в силу их исторического резонанса могут быть воплощением элитарности, богатства и власти и дополнять более привычные преимущества брендов, такие как мастерство, качество и эксклюзивность. С другой стороны, кожа и шкура — лейтмотив непокорности и превосходства: «В коллекции GianfrancoFerre безраздельно властвует женщина-байкер — в прошитой коже крокодила и других животных с многочисленными застежками и пряжками. В то время как в коллекции Roberto Cavalli женщина облачена в облегающую кожаную одежду с ручной росписью и комбинезоны, отороченные лисьим мехом и окрашенной овчиной» (Alexander, 2003). Также в моде неизбежны заимствования из сексуальной, музыкальной и уличной культур, будь то господствующее направление или субкультура. Совокупность материалов, отождествляемых с определенным социальным поведением и манерой одеваться, удивляет своим постоянством на протяжении длительного времени. К примеру, кожа, резина, пластик и металл де-факто являются шаблонными, культовыми материалами, которые отражают отличительные особенности стиля байкеров, рокеров, готов и секс-индустрии. Таким образом, огромное количество материалов и продуктов животноводства обладают дополнительными значениями, ассоциациями и смыслами. Зная о такой «семиотике»^[7] материалов, нетрудно понять, почему некоторым представителям мира моды и многим модникам сложно отказаться от спорных материалов, ведь с их помощью легко создать желаемый образ.

Однако в конечном счете аргументы «за» и «против» использования меха и кожи имеют разные основания. Те, кто против, априори апеллируют к морали. Те же, кто за, по существу аморальны, то есть для них в этом вопросе нет моральной дилеммы, следовательно, можно стремиться к удовольствию и эффектности. Однако основные разногласия заканчиваются аргументацией на все случаи жизни: меховое производство поддерживает сообщества, связанные с сельским хозяйством. Существуют также компетентные точки зрения относительно того, как должна выглядеть приемлемая форма использования кожи и меха. Диапазон таких мнений варьируется от бессовестной открытой продажи продукции из кожи и меха, к примеру изделий из змеиной кожи на сайте www.implora.сom, до пропаганды, проводимой модной элитой и журналистами. В особенности это касается самого распространенного вида продукции, получаемой из шкур животных, — кожи.

Возможно, самое необычное изобретение в области создания материалов из кожи — это разнообразие цветов; в наличии есть все: глубокий красный, бургунди, оливковый, зеленый, синий, оранжевый, пурпурный, медный, золотой и т. д. Кожа с текстурой, имитирующей змеиную или крокодилью, также пользуется популярностью. «Мне нравится такое изобилие. По всей вероятности, богатый и эксклюзивный вид лежит в основе этой тенденции, — утверждает Дюранд Джион, директор отдела женской моды компании Macy’sWest… Мы находим, что в этом сезоне легкая кожа чрезвычайно важна и должна носиться в течение всего дня… До сих пор считалось, что если носить кожу весь день, то телу будет слишком жарко, но это не имеет отношения к нынешнему году» (Padgett, 2000).

Один из самых интересных фактов, касающихся отраслей производства кожи и меха, заключается в том, что разные регионы и народы имеют различные позиции по отношению к ним. К примеру, одни страны одобряют существование этих отраслей или же безразличны к ним, в то время как другие испытывают к ним отвращение. Такая ситуация способствует бессмысленной бесконечной череде международных дебатов относительно условий содержания животных и обращения с ними. Личные и субъективные моральные принципы противопоставляются интересам сообществ, национальным культурам, социальному статусу, профессиональной принадлежности и географическим факторам. Возьмем, к примеру, Европу. В Великобритании пушное звероводство вытеснено с рынка, в то время как в Финляндии проходит крупнейший аукцион пушнины. Щепетильность в данном вопросе не сводится к противопоставлению городского образа мышления сельскому: например, Гонконг, процветающий мегаполис, является центром производства изделий из меха. Безусловно, дело в традициях и экономике.

В Финляндии годовая стоимость мехового производства превышает годовую стоимость производства говядины. В Дании пушнина занимает четвертое место в сельскохозяйственном экспорте после бекона, сыра и мясных консервов (FFS, 2003).

В течение 20 рабочих дней на Финском пушном аукционе (FFS) идут с молотка меха на сумму $ 350 млн ежегодно. Около 7 млн шкурок продается посредникам, изготовителям и торговцам кожей (InfoManager, 2003).

В последнее время скандинавская меховая промышленность налаживает связи с Китаем; FFS и компания Saga Furs открыли свои представительства в Пекине. И хотя меховая промышленность в этой стране развита весьма фрагментарно, тем не менее Китай является крупнейшим производителем и — что, возможно, еще более существенно — в настоящий момент обещает стать еще и крупнейшим рынком сбыта. Разумно предположить, что китайская общественность в целом не попала под влияние дебатов об условиях содержания животных, происходивших в последние 40 лет. Поэтому неизвестно, повторят ли китайские потребители опыт демократических стран относительно моды и политики в сфере пушнины или будут поощрять рост производства дизайнерских изделий из меха.

29‑я Китайская выставка изделий из кожи и меха показала, что мех, ассоциирующийся с элегантностью и лоском, отвоевывает свой статус значимого модного материала, который способен удовлетворить запросы все более состоятельных потребителей. Повсюду на выставке были представлены новые решения в дизайне меховых изделий: это и пальто на меховой подкладке, и джинсовые куртки с меховой отделкой, и стеганые пуховики с карманами из меха. Согласно мнению специалистов, данная выставка подтвердила, что использование натуральных материалов больше не ограничено рамками дорогостоящих одежд, целиком пошитых из меха. Модная тенденция такова, что теперь эти материалы широко используются и для отделки, и в качестве аксессуаров, и в сочетании с текстилем. Специалисты утверждают, что все больше потребителей во всем мире жаждут нового подхода к меху, чтобы адаптировать его к современному активному образу жизни, что совпадает с интересом китайцев к последним тенденциям и их стремлением носить роскошную и в то же время доступную одежду (Renfeng, 2003).

Несмотря на прогресс в технологии производства волокон и новые исследования в области текстиля, сама первозданная природа по-прежнему может быть привлекательной для дизайнеров, промышленников, продавцов и потребителей. Мода и текстиль имеют долгую историю использования природных материалов во всей их полноте и зачастую без малейшего колебания. В связи с этим создается впечатление, что у большинства из нас притупилось понимание того, откуда и каким образом появляются используемые нами товары, так же как благодаря высокому искусству и мастерству в мире моды и текстиля мы забываем о том, что они навечно связаны с сельским хозяйством и миром живой природы. Касается это защиты животных в отрасли пушного звероводства или генетической модификации коз — этический аспект этой проблемы не теряет своей актуальности. В данной главе затронута идея о том, что можно было бы назвать тремя эрами волоконного производства. В течение первой и, несомненно, самой длинной эры природа использовалась напрямую, были задействованы все биологические виды и материалы. Второй этап — эра «грязных волокон» — характеризуется использованием нефти, термического воздействия и химикатов. Третий этап — это эра молекулярных наук, которая обещает быть чище, а также улучшить качество и расширить ассортимент материалов. В каком-то смысле она также способна стать эрой нашего возвращения к природе как к определяющему источнику вдохновения, комфорта и самоидентификации. Любопытно, покончит ли эта эра с любовью к лисьему и норковому меху?