История с отказом от ламп накаливания достаточно полно иллюстрирует российскую практику инноваций «сверху».
Ограничить использование устаревших лампочек предложил Дмитрий Медведев, затем Минэкономразвития разработало график запрещения: с 2011 г. нельзя будет продавать лампочки мощнее 100 Вт, с 2013 г. — больше 75 Вт, с 2014 г. — все. Вместо них гражданам будут светить современные энергоэффективные лампочки, которые служат дольше и потребляют меньше энергии (правда, сейчас они в 10-20 раз дороже). Производителям придется перейти на новые технологии, а ущерб природе будет снижен. Безусловно, благое начинание.
Каково будет продолжение? Нельзя исключать некоторых негативных реакций. Таких как ажиотажная скупка населением ламп накаливания, подкрутка счетчиков электроэнергии, перенос сроков введения запретов, невозвраты по кредитам госбанков (а государство обещает обеспечить переход на новые лампы кредитами и субсидированием процентных ставок). Сейчас все энергосберегающие лампочки импортируются. Государство, создав новый рынок сбыта, получит скорее всего имитационное производство, использующее адаптированные западные технологии. По данным исследования ГУ-ВШЭ (см. статью на странице А3), около 27% российских предприятий сейчас попадают в разряд таких «имитаторов». А большинство — почти 44% — вообще ничего не внедряют и не изобретают. Причем средний и низкий уровень инновационной активности наблюдается именно на предприятиях, выполняющих госзаказ.
Чем характерна история с лампочками? Во-первых, в обществе нет потребности в энергоэффективности, она не создана. Да, введение запрета на лампы накаливания в Европе и США сопровождается протестами населения и скупкой старых лампочек. Но социологические исследования давно показывают довольно высокий уровень экологического сознания — т. е. готовность населения доплачивать за экологичные и энергосберегающие продукты и технологии. В России этого нет. Мы не особенно хотим переходить на более экологичные сорта бензина или раздельный сбор мусора. Вероятно, это вопрос времени, пропаганды, последовательной политики. Но это, безусловно, еще и вопрос уровня доходов — он у россиян по-прежнему низок и не обеспечивает перехода к высшим потребностям вроде защиты природы.
Во-вторых, замена лампочек — это инновация сверху, от чиновников. Она подразумевает преференции определенному бизнесу (собственно, запрет на конкурирующий товар — отличная преференция). От этого выиграют двое-трое производителей, которые раньше подсуетятся или уже подсуетились, имея инсайд. В лучшем случае они будут конкурировать друг с другом, в худшем договорятся и поделят рынок.
Эта инновация, может быть, и хороша сама по себе, но не создает правильной системы экономических стимулов.
Другие примеры инноваций сверху — «Глонасс», ЕГАИС, электронная контрольная лента защищенная для кассовых аппаратов и т. д. Все эти инновации дорогие и малоэффективные.
Дмитрий Медведев время от времени с печалью констатирует отсталость экономики или гневно возмущается тем, как чиновники и бизнес реализуют планы модернизации и развития инноваций. Прямо так и говорит: ни государство не хочет меняться, ни бизнес. Похожую печаль, кстати, испытывал в 2007 г. премьер Виктор Зубков — он тогда сетовал, что федеральные целевые программы, направленные на развитие научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, финансируются только государством, а бизнес участвовать в финансировании не хочет.
Но бизнес здраво оценивает риски венчурных инвестиций в нашей стране. Развитие конкуренции, налоговые льготы, реформа техрегулирования, стимулирование спроса, поддержка инвестиций, упрощение администрирования — это стандартные задачи, которые государство должно (и, надеемся, будет) решать вместе (а лучше раньше) с заменой лампочек.
