«Закусывайте углем»
Подарок отправили в МВД – подумали, «милиционеры в водке разбираются профессионально»,– но и там храбрецов не нашлось. Правда, что именно стало с бутылкой в лаборатории МВД, где закончился ее жизненный путь, история умалчивает, но известно, что пузырек, в родстве с Pierre Smirnoff, разумеется, не состоявший, сразу заподозрили в польском происхождении и, как иностранца, встретили прохладно: «Специалисты министерства поморщились и сказали, что к этой торговой марке по долгу службы более равнодушны, чем, например, к родной «Столичной», «Русской», водке «Привет» или Rasputin». Подделывали все.
Некоторые виды подделок можно было употреблять без ущерба для здоровья– нередко бутлегеры просто переклеивали этикетки, выдавая дешевый напиток за дорогой. Газированное шипучее вино «Салют» (виноматериалы с сиропом, искусственно насыщенные двуокисью углерода) с успехом продавалось под видом то «Советского шампанского», то итальянского. Когда покупатель распознавал обман, суетиться было уже поздно (а кто-то, вероятно, не догадывался вовсе). Кроме того, бывали случаи почти честного отъема денег у населения. Например, в 1994 году в Россию поступило 10 млн бутылок «шампанского» La Carte Noire («Черная карта») – по заключению экспертов, «обычная смесь из воды, спирта, сахара, углекислоты и персикового аромата». Контрэтикетка не обманывала: «ароматизированный напиток, содержащий алкоголь», розлито в ФРГ. Но на контрэтикетки не все вовремя обращают внимание – и покупатели считали «Черную карту» шампанским, произведенным французской компанией.
Однако во многих случаях на безопасность алкоголя нельзя было рассчитывать. Даже в фирменных бутылках мог оказаться «коньяк», всем лучшим в себе обязанный техническим красителям, и «водка» на основе плохо очищенного спирта. Теоретически сложные формы бутылок должны были защищать продукцию от подделок, но для бутлегеров не была проблемой ни организация сбора оригинальной стеклотары, ни выпуск посуды, очень на нее похожей: «Милиция установила, что... российско-международная мафия наладила производство таких напитков, как поддельные Smirnoff, Absolut, Rasputin, Finlandia» в странах бывшего соцлагеря – Чехии, Словакии, Венгрии, Польше. На счастье потребителей, «международные мафиози» обычно не использовали метиловый спирт, и эти подделки по качеству не сильно отличались от целого ряда напитков новой волны: «Потребитель рискует здоровьем даже тогда, когдапьет фирменную водку. Она... представляет собой откровенную сивуху». «Закусывайте углем»,– советовали «Деньги»: при отравлении можно принять сразу 20 таблеток.
«Самый налогоемкий товар»
Пока потребители самозабвенно рисковали здоровьем, государство теряло деньги и в отличие от граждан не имело ни малейшего шанса получить от этого удовольствие – одну только головную боль. И борьбу с нелегальным рынком начало с того, что запретило негосударственным компаниям импорт спирта в Россию. Спирт Royal, к тому времени по большей части «паленый» и «продававшийся на каждом углу, мгновенно исчез из киосков и с магазинных прилавков» в конце 1995 года, после принятия закона о государственном регулировании оборота этилового спирта и алкогольной продукции. Впрочем, бюджету это не помогло.
Принятое правительством в феврале 1996 года постановление «О мерах по обеспечению устойчивой работы ликеро-водочной отрасли промышленности» (которое честнее было бы назвать «О минимальных ценах на алкоголь») ситуацию не исправило, скорее наоборот. Спустя полгода, в ноябре 1996-го, тогдашний первый замминистра экономики РФ Иван Матеров жаловался «Деньгам»: «недобор акцизных сборов составил 60%», за девять месяцев бюджет недосчитался около 5 трлн руб. При этом загрузка мощностей в отрасли упала до 20-30%, и по сравнению с 1995 годом легальный выпуск снизился в два раза.
Производители указывали, что легальному алкоголю трудно выдерживать конкуренцию, когда себестоимость бутылки водки, включая тару,– 4 тыс. руб. (дело было до деноминации), а минимальная розничная цена – 24 тыс. руб. за литр. Представители налоговой службы признавали, что «водка – самый налогоемкий товар», и обещали усилить контроль, поставив посты на каждом предприятии. А Министерство экономики заявляло, что недобор возник только «из-за тех махинаций, которые сейчас происходят с алкогольной продукцией», что, если бы минимальных цен не было, он составил бы 7 трлн руб. и что, жалуясь на неадекватность правительства, бизнес пытается решить свои проблемы «за счет казны».
С тех пор мнения заинтересованных сторон принципиально не изменились. Но некоторая динамика в их отношениях все-таки наблюдалась: государство не уставало экспериментировать и вскоре после адаптации населения и бизнеса к одним жестким правилам вводило новые. В 1997 году акцизы стали взимать в зависимости от содержания спирта в готовой продукции. А в середине года указом президента крепкие напитки запретили продавать организациям мелкорозничной торговли (в ларьках, павильонах и т. п.) и на мелкооптовых рынках.
1998 год ознаменовался ростом сборов за выдачу лицензий и массовым появлением в регионах собственных марок-наклеек, подтверждающих легальный статус алкоголя. Из-за чего, к примеру, в январе 1998-го «статус подделки обрело 85% всей водки на московских прилавках». За следующие 12 месяцев такие марки ввели больше половины регионов – как указывали «Деньги», «инвестиции в налаживание этого бизнеса окупаются в считаные месяцы, и подконтрольные губернаторам структуры начинают получать гарантированные и очень высокие доходы». При переезде бутылки в другой регион марку надо было клеить заново. Фальшивые марки продавались по 2 руб. за штуку.
Весной 1999 года спохватилось федеральное правительство и ввело свои марки, с голограммой. В 2001 году порядок маркировки поменяли еще раз, а потом еще и еще... В январе 2006-го производство алкоголя составило 5% от января 2005-го, потому что с 1 января вступила в силу новая редакция закона «О госрегулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции», и с 1 января предприятия должны были наклеивать на бутылки акцизные марки нового образца, а их не было. Поскольку по тому же закону с 1 июля 2006 года должна была начать работу система ЕГАИС , регистрирующая каждую бутылку алкоголя, и к работе она была готова примерно так же, как те акцизные марки, рынок трясло весь год. Для отвлечения общественности Роспотребнадзор поднял шумиху вокруг отравлений суррогатом – причем «Деньги», сопоставив заявления чиновников за разные годы, обнаружили, «что в самый разгар эпидемии алкогольных отравлений умирало в 20 раз меньше людей, чем обычно». А власти Москвы ограничили торговлю крепким алкоголем по ночам, с 23 часов до 8 утра, (для нее стало требоваться разрешение префектуры), и полностью запретили продавать спиртное в маленьких магазинах.
В 2012 году вступили в силу поправки к закону о госрегулировании алкогольной продукции, запрещающие торговать в ночное время даже пивом. А с 1 января 2013 года пиво приравняли к алкоголю, запретив торговать им в ларьках. Но основной проблемой стал ускорившийся до 25-30% в год рост акцизов и минимальных цен на алкоголь, в результате, как жаловались производители в 2013 году, теневой оборот достиг почти 50%, «чего не было с 2008 года».
Впрочем, судя по высказываниям официальных лиц за предыдущие 20 лет, долю левака в 42-57% можно считать естественной для российского рынка. А данные Росстата об объемах розничных продаж подтверждают понятное на уровне здравого смысла соображение, что в тучные годы легальное потребление алкоголя растет, а падает – когда дела в экономике плохи (минимум 5 литров спирта на душу населения наблюдался в 1992-м). И если правительство думает иначе, то, как указывали «Деньги» еще в 1996 году, «из десяти килограммов сахара, одного килограмма дрожжей и 12 литров воды с помощью обычной скороварки можно получить четыре трехлитровые тары прекрасного самогона крепостью от 40 до 70°».
Надежда Петрова, Журнал «Коммерсантъ Деньги»
