Сегодня судьба бизнеса особенно сильно зависит от политических решений. Введение западных санкций против России и ответная реакция нашей страны, с одной стороны, создают проблемы для экономики, а, с другой стороны, открывают новые возможности для бизнеса. О том, как ими воспользоваться, «РГБ» рассказал президент Ассоциации менеджеров России Дмитрий Зеленин.
– Каковы реальные последствия западных санкций для российского бизнеса?
– Российские компании, входящие в состав Ассоциации менеджеров, реально ощутят на себе последствия введения санкций с определенной задержкой. Это связано и с очевидным увеличением стоимости капитала, в особенности для малого и среднего бизнеса, и накладывается на неблагоприятный контекст введения с начала следующего года налога с продаж и увеличения ставки рефинансирования ЦБ. Общий тон ожиданий у бизнеса, который скрывается за выверенными формулировками пресс-служб, нервозный. Очень смутными представляются перспективы привлечения прямых зарубежных инвестиций в таких условиях, а уровень оттока капитала, по предварительным данным платежного баланса, увеличился за первое полугодие 2014 года до 74,6 млрд долларов с 33,7 млрд за аналогичный период прошлого года. Таким образом, бегство капитала подскочило в 2,2 раза в годовом выражении.
Представители реального сектора, особенно предприятия двойного назначения, озабочены сейчас импортозамещением ключевых технологических процессов. Уровень интеграции западных технологий в секторах нефтегазодобычи, авиастроении и IT достаточно высок, чтобы сделать это одномоментно. Сфера телекоммуникаций также ищет подстраховку со стороны местных поставщиков либо азиатских вендоров, о чем уже заявили некоторые крупные игроки на рынке. В выигрыше те транснациональные корпорации, которые добились высокого уровня локализации и уже имеют производственные мощности на территории РФ. Негласный сигнал о смене курса на восток получили и строительные корпорации, которые зависели от поставок западного оборудования.
Наибольший же удар после введения санкций со стороны ЕС и США приняли на себя представители западных компаний. Для дочерних предприятий с зарубежным капиталом появился реальный риск попасть если не под санкции одного государства, то под ответные меры другого, причем риск тем выше, чем выше географическое представительство компании на разных континентах.
– Какие возможности открываются перед российским бизнесом в связи с ограничениями импорта товаров из Европы?
– Наибольшие шансы, как принято полагать, у производителей сельскохозяйственной и мясной продукции. Хотя и тут существуют свои «но». Крупные поставщики и сети привыкли работать с большими объемами. У них подчас отсутствуют компетенции и технологические возможности агрегации и длительного хранения мелких партий от отечественных фермеров с нестабильным уровнем качества. Риск в случае обнаружения недоброкачественного товара будет нести прежде всего торговая сеть. Поэтому можно ожидать автоматического «перевода рельсов» с европейского импорта на импорт латино-американский и азиатский. Дополнительные транспортные и накладные расходы придется нести конечному потребителю, а это аукнется разгоном инфляции, которая будет подогрета ожиданиями увеличения налогового бремени на бизнес и физических лиц.
Есть шанс у тех отечественных производителей, которые уже вышли или выходят на технологический уровень кооперации с восточными партнерами. Хотя и здесь статус Поднебесной, как «фабрики» Старого Света, не позволяет, по нашим оценкам, говорить о реальном трансфере технологий. Скорее, Китай и немногие другие положительно настроенные азиатские страны могут стать «палочкой-выручалочкой» в вопросах фондирования, участия в крупных инфраструктурных и транспортных проектах, которые затрагивают их собственные интересы. Малому или среднему бизнесу порог входа в Поднебесную не подъемен, а системы интеграции интересов мелких предпринимателей со стороны России пока не создано, в отличие от того же Китая, который быстро среагировал на образующуюся нишу по поставкам продовольственных товаров. К примеру, одна только лицензия на право ведения логистической деятельности в КНР – это 1 млн долларов, открытие представительства – еще 100 тыс. И это без учета найма грамотного управленческого персонала, который применительно к сложному китайскому рынку еще надо поискать.
Многое будет зависеть от позиции государства в вопросах поддержки тех отраслей, которые реально имеют шансы выжить. Наивно было бы полагать, что легкая промышленность получит второй шанс на реабилитацию. Однако в конкретных подотраслях, скажем, технического текстиля, российские производители еще могут коренным образом изменить ситуацию и занять достойную долю на рынке.
Свое влияние на ситуацию могут оказать и интеграционные процессы на пространстве СНГ, а также ведущиеся переговоры по зонам свободной торговли с Вьетнамом, Индией, Израилем и другими странами. Уже осязаемы перспективы вхождения Армении и Киргизии в Евразийский союз. В конечном итоге многое будет зависеть и от управленческих компетенций самого российского менеджмента, гибкости и эффективности в принятии решений, умения ассимилироваться в контекстах других стран и оперативно «выстраивать мосты» с новыми партнерами России из Латинской Америки и Азии.
Елена Шмелева, «РоссийскаяБизнес-газета» №962 (33)
