Если и есть в Сибири местный бизнес, изрядно обделенный вниманием прессы и аналитиков, то это ритейлер «Мария-Ра». Компания, которая строит торговые центры на Алтае и в Кузбассе, создает логистический центр в Новоалтайске, да еще с параметрами, сопоставимыми с логоцентрами «Магнита», и даже собирается построить высотную гостиницу в центре Новосибирска, по-прежнему воспринимается как «алтайская торговая сеть».
До определенного времени она таковой и была. Основанная в 1993 году в Барнауле (названа в честь матери основателя Александра Ракшина Марии Ракшиной), «Мария-Ра» только в ноябре 2002 года открыла свой первый магазин за пределами столицы Алтайского края — в Рубцовске (в том же году открылся магазин нового формата «супермаркет», один из первых в регионе). И только с 2005 года сеть вышла за пределы родного региона — в основном в Кузбасс и Республику Алтай. Для небольших городов этих регионов магазины «Мария-Ра» (которые постепенно становятся торговыми центрами с якорным продуктовым супермаркетом) стали едва ли не визитными карточками. Например, в Горно-Алтайске «Мария-Ра» располагается на главной площади города и является, по сути, единственным современным торговым центром республики.
В последние годы стратегия развития сети изменилась. Самое заметное — рост количества магазинов. Сегодня в сети «Мария-Ра» 501 магазин, из которых 101 открылся в 2011 году, а 132 — в 2012-м. Помимо этого, компания стала участником крупных девелоперских проектов — несвойственная для «алтайской торговой сети» роль. Наиболее известны такие сделки, как покупка центрального рынка в Новосибирске (с планами его реновации), создание в Новоалтайске крупного логистического центра, почти начавшееся строительство гостиницы в Новосибирске, покупка Барнаульского аппаратно-механического завода (БАМЗ) и так далее. В последнем рейтинге 400 крупнейших компаний Сибири (см. «Основной вариант» в «Эксперте-Сибирь» № 45 за 2012 год) «Мария-Ра» стала лидером среди продуктовых сетей макрорегиона, существенно обойдя новосибирский «Холидей» и красноярский «Командор». Большая часть громких проектов связана с именем сына основателя сети Евгения Ракшина. Он избегает публичности, однако именно с его деятельностью связаны девелоперские начинания — это было его профессиональной деятельностью и до прихода в топ-менеджмент «Марии-Ра».
В ожидании IKEA
— Евгений Александрович, чем объяснить, что вы долго не давали интервью прессе?
— Я не публичный человек и стремления становиться таковым у меня нет. Александр Федорович (отец Евгения Ракшина, основатель сети «Мария-Ра». — Ред.) всегда был у нас публичной персоной и представлял компанию на официальных мероприятиях. Я считаю, что есть две причины, по которым предприниматели выступают в прессе или на публичных мероприятиях: если нужно продвинуть какой-то проект и такая информация может помочь, или же когда у человека в принципе есть потребность стать публичной персоной и заявить о себе. Первое связано с желанием получить экономические дивиденды, а второе — со спецификой характера.
Более того, я прекрасно понимаю, что в наш продвинутый век абсолютно не обязательно что-то сделать, чтобы стать известной персоной. Не обязательно даже быть специалистом в отрасли, достаточно просто мелькать и что-то говорить, ругать власть, советовать на то, как не надо строить, при этом ничего строить не обязательно. И никто не интересуется, что скрывается за этой маской. Мне больше нравится быть, а не казаться, а дела сами скажут за себя.
— Как разграничены сферы влияния между топ-менеджерами «Марии-Ра»? За что отвечаете вы?
— Начну с того, что помимо компании «Мария-Ра», совладельцем которой я являюсь, существует еще ряд проектов, которые я реализую единолично или в партнерстве. Эти проекты не связаны с «Марией-Ра». В компании моего вмешательства могут требовать разные процессы, при этом в меньшей степени меня касается операционная деятельность розницы. Исторически так сложилось, что я курирую направление строительства, аренды и собственного производства. В связи с нашим активным развитием сегодня оно является одним из самых затратных. За последний год мы открыли пять локальных торговых центров площадью от трех до пяти тысяч квадратных метров в Новосибирске и Кемерове. Есть более крупные объекты. К примеру, в Кемерове мы строим вторую очередь ТРЦ «Радуга» общей площадью 30 тысяч квадратных метров. У всех на слуху «Ривьера» и наш распределительный центр в Новоалтайске.
— Насколько мне известно, «Ривьера» стала первым вашим девелоперским проектом. На какие образцы вы тогда ориентировались? Как выбирали площадку?
— В 2007 году я решил продать бизнес, который я уже не планировал развивать. Поэтому появилось достаточно свободного времени и средств, чтобы заняться чем-то еще. Мне всегда нравилась созидательная деятельность. Любое строительство — это заметно, это надолго. Хотелось построить крупный торговый центр, хотя сегодня 25 тысяч квадратных метров — это уже, конечно, не так много. Но пять лет назад это был крупный объект. Мы построили его в максимально короткие сроки, за год. Конечно, были опасения, насколько грамотно и качественно получится это сделать, опыта не было никакого. Крупноформатные магазины мы на тот момент не открывали.
— Почему?
— Конечно, мы понимали, что с точки зрения организации бизнеса удобнее работать с одним большим магазином, нежели с 50 маленькими при схожих показателях оборота. Мы также понимали, что этим принципом будут руководствоваться мировые монстры ритейла, которые рано или поздно начнут заходить в Россию в целом и в Алтайский край в частности. В любом случае они не будут открывать магазины «у дома», поскольку ими тяжело управлять, тяжело находить нужное количество эффективных площадей. Иными словами, мы на тот момент преувеличивали привлекательность нашего рынка для зарубежных розничных операторов.
Но большие торговые центры в Барнауле мы не строили, поскольку предполагали, что город с населением более чем 500 тысяч человек будет интересен, к примеру, IKEA, которая тогда активно развивала формат «Мега». Мы думали, что для этого проекта Барнаул такой лакомый кусочек, что они вот-вот придут. И куда мы попрем против них со своими 20–30 тысячами квадратных метров? Тогда еще не вышла в свет книга руководителя российского подразделения IKEA, из которой становится понятно, с какими трудностями сталкивалась компания. Если бы мы могли знать это раньше, однозначно имело бы смысл строить что-то в Барнауле.
А на тот момент я исходил из того, что в Барнаул крупнейшие игроки придут раньше, чем в Бийск. В Бийске даже IKEA не стала бы строить торговый центр площадью 100 тысяч квадратных метров, а уж в рамках одинаковой площади конкурировать будет можно. Здесь уже все зависит от собственных умений, способностей и желания. Именно поэтому «Ривьера» появилась в Бийске.
Признаюсь, что наполнение этого торгового центра, особенно федеральными брендами, было проблематичным. Мне стоило больших усилий убедить зайти в Бийск «СпортМастер». На тот момент они были представлены у нас одним магазином в Барнауле. Никто не рвался в Бийск. Приходилось убеждать людей, объяснять им, что это первый объект такого формата в городе с населением 250 тысяч человек. Теперь мы имеем так называемый лист ожидания из желающих зайти в «Ривьеру». Как раз сейчас там идет небольшая реконструкция и заходят несколько федеральных игроков, в числе которых Zolla и Mango. Время показало, что объект классный.
Аппетит приходит во время еды
— Ваша сделка по покупке и продаже БАМЗа наделала много шума. Как долго она готовилась?
— Территория БАМЗа — одна из лучших, если не лучшая площадка в городе. Сочетание местоположения и большой территории редкое явление, тем более для Барнаула. Поэтому БАМЗ, конечно, давно привлекал наше внимание. Три года назад я уже проявлял к нему интерес. Цена, которая тогда была названа, не то что удивила или напугала, но такая покупка не была бы целесообразной. Спустя время мне была предложена уже другая цена. Вокруг БАМЗа тогда ходили и наши барнаульские предприниматели, и новосибирцы, в частности те же братья Насоленко (Евгений и Виталий Насоленко, владельцы торговой компании «Новосибирск-торг». — Ред.), которые даже почти договорились. Основная владелица завода Светлана Шаварнаева — человек своеобразный, эмоциональный, и я думаю, поэтому достигнуть согласия с ней не могли другие претенденты. Наши переговоры тоже проходили непросто. С моей стороны это была авантюра, поскольку во многом пришлось положиться на ее порядочность, это был риск. Но на других условиях сделка бы не состоялась. Нам удалось провести ее за неделю.
— Каким вы увидели завод?
— Продавать молоко и хлеб — совсем не то, что производить редукторы и газовые горелки. Когда заходишь на производство, тем более на то, которое тебе непонятно, рассчитываешь, что прежний директор будет как-то помогать, консультировать. Но Константину Наумову хватило часа, чтобы собрать свои вещи и уйти. Для меня это было удивительно, не говоря уже о том, что мы увидели, когда начали смотреть дальше. Кабинет директора там раза в четыре больше, чем мой, а за стенами этого кабинета бывшие помещения вычислительного центра с разломанными стенами, битым кирпичом, железяками от советских ЭВМ. Никто их не убирал десятилетиями, при том что на заводе тогда действовала трехдневная рабочая неделя, имелась собственная техника. Ничего не мешало организовать людей, убрать мусор и отправить на свалку.
— Что вы решили делать с заводом?
— Начать мы решили с сокращения себестоимости сырья — у завода не было прямых поставщиков металла, со многими партнерами были судебные или предсудебные отношения. Но оказалось, что 50 процентов расходов завода приходятся на общехозяйственные затраты. Это сумасшедшая цифра, которая должна быть вдвое меньше. За полгода мы проделали колоссальную работу, выведя предприятие на уровень рентабельности, и сформировали задел для увеличения производства и сбыта. Впервые с 2008 года завод заплатил налог на прибыль. Нам стало очевидно, что долю БАМЗа на рынке можно удвоить за год-два. При правильном подходе можно было получить высокорентабельное предприятие. Уникальность БАМЗа в том, что он не зациклен на каком-то одном потребителе, его продукция нужна как производственным предприятиям, так и частникам.
Кстати, побывав в Китае, мы поняли: страшилки о том, что китайские редукторы все заполонили и конкурировать с ними невозможно, остаются просто мифом. Кооперативщики, которые что-то вытачивают в кустарных условиях, реализуют продукцию нестабильного качества, и государство борется с ними. Если говорить о крупных производствах, то стоимость их продукции на уровне того же БАМЗа, и с ними можно конкурировать.
— То есть само производство стало вам интересным?
— Да, аппетит приходит во время еды. Мы приняли решение перевести его на новую площадку, приобрести или построить компактный современный корпус и наполнить его современным оборудованием.
— Что дальше будет с площадкой?
— Площадка пока занята производством.
— Но мысли, наверняка, заняты уже новым проектом…
— Говорить подробно об этом пока нет смысла просто потому, что все эти мысли нужно будет согласовывать с городом, с краем… И представить мы сможем только то, что уже будет утверждено и согласовано.
— Но проект существует?
— У меня в кабинете целый шкаф эскизных проектов, которые не осуществились. Я уже зарекся предвосхищать события. Как говорится, хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Эскизы можно рисовать сколько угодно, но пока не будет разрешения на строительство, все это просто разговоры.
— Вы ведь все равно ставите какие-то сроки…
— До осени мы планируем готовить свои предложения и согласовывать их.
Свободная ниша
— Какие проекты сейчас первоочередные?
— «Фабрика кухня». Нам нужно также запустить вторую очередь ТРЦ «Радуга» в Кемерове. Срок аренды земли там истекает в следующем году. Это единственный регион, где стоимость аренды земли под строительство значительно отличается от ставки при эксплуатации. Власти так простимулировали застройщика строить быстрее. Сдаешь объект в эксплуатацию, переоформляешь назначение земли, и у тебя в разы снижается ставка аренды.
— Летом текущего года вы планируете запустить в Новоалтайске проект «Фабрика Кухня». Это уже целиком производственная площадка?
— Да. Аналогичный объект у нас есть и сейчас, только на меньшей площади и с меньшим объемом производства. Я говорю о старом распредцентре на проспекте Космонавтов. На «Фабрике кухне» мы замахнулись на площади в 14 тысяч квадратных метров в два этажа. Летом мы хотим запустить это производство, перевезти базу с проспекта на новую площадку.
— На этой площадке будут производиться замороженный хлеб и полуфабрикаты. Каков сегодня объем производства этой продукции?
— Сегодня мы уже выпускаем порядка 12 тонн полуфабрикатов и около 25 тонн замороженного хлеба в сутки. Мы можем сегодня поставлять и продавать 40 тонн хлеба, но мы не можем их производить — старые площади не позволяют нам этого делать. Мы планируем производить 40 тонн хлеба в сутки и порядка 15 тонн полуфабрикатов. То есть общая мощность 50–55 тонн в сутки. Площади позволяют даже эти показатели со временем увеличить в полтора раза. Мы закладывали некий запас на развитие с учетом открытия магазинов. Для сравнения — комбинат «Звездный» в Москве производит около 100 тонн продукции в сутки. Около 40 тонн из них приходится только на замороженное тесто. То есть наши масштабы очень серьезны. И на этом производстве будет занято порядка 600 сотрудников.
Мы закупали оборудование лучших мировых производителей. Специально ездили в Вену смотреть, как оно работает на производстве одного из лидеров австрийского рынка замороженного хлеба, компании «Штрек». Она развивает свою сеть булочных, а также выступает крупнейшим поставщиком европейских сетей, таких как Spar.
— Эта продукция для сети «Мария-Ра»?
— Наша сеть станет базовым потребителем этой продукции. Но в идеале мы хотим организовать структуру продаж таким образом, чтобы наши магазины в объеме поставок занимали не более 50 процентов. Возможности для этого есть, рынок практически не занят, кроме новосибирского «Восход Бейкера» на нем никто не представлен. Какую-то часть продукции можно привозить из Москвы и Санкт-Петербурга, но в нашем регионе выпуском замороженного готового хлеба никто не занимается. Мы видим возможность занять эту нишу и поставлять замороженный хлеб в том числе другим ритейлерам. Уже сегодня мы поставляем его в новосибирский «Ашан», барнаульский Metro и ряд других розничных точек и кафе.
Кстати, под наш проект Новоалтайск получил федеральные дотации порядка 300 миллионов рублей на реконструкцию тепловых и водопроводных сетей. Город единственный из края получил эти деньги, хотя заявки подавали и другие моногорода.
— Вы сами что-то получили от этого?
— Нет. Все сети на эту площадку мы заводили сами. Никаких преференций у нас в этом отношении не было. С нынешним главой Новоалтайска у нас деловые отношения, в том числе по земельным вопросам. Когда они возникают, в том числе и по вводу в эксплуатацию, то удается их оперативно решить.
— Какая доля поставок сейчас приходится на другие сети?
— Пока она не так значительна в силу того, что производственные мощности не позволяют полностью обеспечивать даже собственные магазины. Как раз по этой причине мы и затеяли строительство «Фабрики Кухни». Помимо хлеба там будет выпускаться продукция, которая сегодня есть в нашей производственной линейке. Это мясные полуфабрикаты, те же пельмени, вареники и так далее. Ее объем будет значительно меньше, чем объем производства хлеба. Причина в том, что рынок полуфабрикатов сейчас более насыщен.
— А как работает ваш логистический центр в Новоалтайске?
— Это знаковый объект не только для Новоалтайска, но и для Сибири. Его общая площадь составляет порядка 40 тысяч квадратных метров. Мы можем хранить шесть-семь тонн продукции на квадратный метр. С технической точки зрения это был не самый простой объект. Мы построили его за два года. В ноябре 2012-го полностью запустили склад со всеми необходимыми режимами хранения: заморозка, охлаждение и так далее. Этот склад сейчас передан для эксплуатации службе логистики, и я надеюсь, что им хватит сил и умения, чтобы его использовать эффективно. По нашим ожиданиям, объект позволит сократить наши логистические издержки до уровня «Магнита», «Дикси». Пока у нас это получается не очень хорошо, но я надеюсь, что спустя какое-то время мы выйдем на требуемые показатели.
Рынки — сложный бизнес
— В Барнауле довольно сложно идет процесс продажи муниципальных рынков. Насколько вам было бы интересно построить в городе рынок, аналогичный вашему новосибирскому объекту?
— Новосибирский рынок исторически сложился на этом месте и имел хороший ассортимент. С нашим приходом он стал еще лучше. Прежде чем начать управление, мы вместе с сегодняшним директором Алексеем Виноградовым поехали посмотреть лучшие образцы этого бизнеса. Дорогомиловский рынок в Москве, один из старейших в мире рынков Boqueria в Барселоне, рынок в Лионе. В Барселоне порядка трех миллионов населения и около 150 рынков. К примеру, Boqueria — это муниципальный рынок, но, по сути, муниципалитет на нем ничего не зарабатывает. Его задача дать возможность покупателям приобретать свежий товар, а продавцам — вести деятельность. В Лионе, наоборот, муниципалитет зарабатывает около трех миллионов евро в год на своем рынке. Сначала рынок отдавали управляющей компании, но потом город сам начал им заниматься. Это редкий успешный случай. На этом рынке я видел такое оборудование, которого нет в лучших супермаркетах. Вся зелень у них увлажняется паром, я уже не говорю о дизайнерском освещении.
Вообще рынки были, есть и будут. Более того, если обратить внимание, то многие в современных торговых центрах пытаются сделать рынки. Например, в Москве года два как открылся ТЦ «Цветной» на Цветном бульваре. На верхнем этаже они реализовали концепцию восточного базара. Рынок ассоциируется со свежими, чуть ли не домашними продуктами, с более низкими, нежели в магазинах, ценами. Однозначно могу сказать, что рынки будут, но это сложный бизнес. Гораздо проще построить торговый центр и сдать его в аренду. Рынок — это колоссальная ежедневная работа, представляете, сколько там стоит арендаторов, и у каждого свои мысли в голове. Кто-то может сегодня работать, а завтра не прийти вовсе.
«Врагов у нас нет»
— Вы упомянули про шкаф нереализованных проектов. Думаю, вы знаете, что, по мнению многих, для «Мария-Ра» все двери открыты. Какие же тогда преграды помешали их реализации?
— Конечно, мы узнаваемы, мы участвуем в социальной жизни, спортивных мероприятиях практически во всех регионах своего присутствия. Это, безусловно, помогает, но не отменяет обычных проблем, к примеру, с энергетиками. Иногда нужно потратить год, чтобы подвести к магазину кабель мощностью 200 киловатт. И за этот год беготни ты можешь получить только техусловия. Не редки случаи, когда тебе могут ответить, что сегодня технической возможности нет, приходи в 2015 году. Особенно остро эта проблема стоит в Новосибирске.
Трудности есть у всех, у кого-то в большей степени, у кого-то в меньшей. Каких-то явных врагов, которые бы вставляли палки в колеса, наверное, нет, но в случае с энергетиками порой проще поставить в магазине дизель-генератор.
— Удалось ли найти компромисс с архитектурной общественностью Новосибирска относительно облика вашей гостиницы?
— Пока затишье.
— А откуда вообще пошла это волна народного или профессионального недовольства?
— В Новосибирске больше 300 архитекторов. Невозможно, чтобы они все были одного мнения. Даже 20 человек, которые входят в градостроительный совет, никогда не будут одного мнения. Поэтому и существует коллегиальная система принятия решений. Если решение принято, то уже неважно, нравится оно одному из архитекторов или не нравится. Найдутся ведь и те, кто захочет, чтобы на этой площадке вообще ничего не было. Но это мнение отдельного человека из разряда «я Бродского не читал, но книгу его осуждаю».
Более того, тот эскизный проект, который был опубликован в Сети, не имеет ничего общего с нашим проектом. Там были страшные темные картинки. Я не знаю, откуда они взялись. Такое здание мне и самому не нравится. Откликов общественности было не так и много, но те, которые были, они как раз касались вот этого страшненького проекта. Общественный активист, который якобы собирал подписи, звонил нам, мы выслали ему настоящий проект. Он сказал: «Наверное, буду теперь собирать подписи за этот проект».
Я не претендую на лавры эксперта в этой области, но никакой сложившиеся архитектуры, особого облика, который мы могли бы нарушить, я в Новосибирске не вижу. Более того, на областном совете все поддержали этот проект, он всем понравился. Лондон сложно сравнить по архитектуре с Новосибирском, но они не стесняются среди королевских резиденций и дворцов с многовековой историей строить современные здания.
Там построено огромное трехсотметровое стеклянное здание и администрация Лондона не металась по городу с криками «уберите отсюда это безобразие». Не надо забывать, что нам участок в Новосибирске никто не подарил. Если бы это было так, то какие-то пожелания были бы разумны. Мы работает в рамках градостроительных норм, ни одну из них не нарушили. Внешний облик также был согласован с соблюдением необходимых процедур. Если бы этот протест возник на стадии разработки проекта, то мы могли бы принять какие-то пожелания, мы не самые закостенелые люди. Сейчас вся шумиха сошла на нет. Специалисты предлагали начать активное продвижение гостиницы в Новосибирске. Но мы не пошли на это. Жители города не являются клиентами этого объекта. Если его рекламировать, то на совсем иную аудиторию.
— То есть на ваши графики эта ситуация не повлияла? Была ведь информация, что снос гостиницы перенесли с прошлого года на текущий…
— Надеюсь, эта ситуация ни на что не повлияет. А снос мы планировали изначально в 2013 году. Единственное, мы хотели снести гостиницу в начале года. Сейчас нам нужно получить разрешение на строительство и приступать.
